– Артерия не задета, – незнакомый голос. – Скорую сюда! Выясните, кто за мониторами. Шкуру спущу, когда узнаю.
– Эль—Неренн, – мир плыл перед глазами, но девушка успела заметить лицо охранницы. – Это я. Не шевелись. Сейчас придут врачи, только не шевелись.
Время потекло неторопливо. Но беспамятство так и не приходило. Если бы не боль, терпеть которую становилось всё труднее, эль—Неренн рассмеялась бы – так комично выглядели медленно—медленно вышагивающие санитары, с носилками. Её осторожно уложили, пристегнули – чтобы не свалилась, бережно вынесли наружу.
За пределами карцера воздух показался невыразимо приятным и свежим.
Лица. Тают, смешиваются. Как много их вокруг. А это кто, там, у стены?
Время разогналось, разогналось стремительно. Как тогда, под дождём, в грязи, у ног полицейских.
– Ты, – попыталась произнести эль—Неренн. Ей не позволили, мягко прижали ладонь к губам.
Откуда взялись силы – она не осознавала. Те, кто несли её, не ожидали такого. Беловолосая, залитая кровью, одним рывком вынудила уронить носилки. Ещё мгновение – и ремни расстёгнуты. Или порваны. Её успели схватить за руку прежде, чем она дотянулась до лица «толстого».
Тот прижался к стене. От него явственно несло «жареным электричеством» – обугленной изоляцией. Правую руку, чёрную и окровавленную, он бережно прижимал к животу левой.
– Что, – прохрипела эль—Неренн, пытаясь дотянуться до его горла. Те, кто нёс её, откровенно растерялись. Попытались схватить за вторую руку – девушка, не глядя, отмахнулась. Сдавленный крик и удар чего—то тяжёлого о пол.
– Пальчики болят? – шипела эль—Неренн. «Толстый» даже не попытался убежать, защититься, закрыться. – Позови этого ублюдка, твоего приятеля! Я разорву его на части, слышишь, свинья?!
Её сумели поймать за обе руки.
– Передай старухе, что я сама приду к ней! – крикнула эль—Неренн, ощущая, что голос покидает её – что—то надорвалось. – Передай, скотина! Вышибу ей остатки мозгов! Пере…
Что—то холодное касается шеи. Тупая боль – почти незаметная среди того огня, что обжигает горло. Мир сразу становится чёрно—белым, звуки начинают угасать. Жар, накатывает со всех сторон.
– Тихо, девочка, – голос охранницы. – Не шевелись. Всё будет хорошо.
Как же, успела подумать эль—Неренн. Мысли путались, путались, путались…
Всё будет…
Бросим её в канаве?
…хорошо…
Бросим её в канаве?
Тёплая, обволакивающая мгла. Но голоса не оставляют в покое.
Смотри, Крис, ей понравилось!
– Что с ним? – проворчал инспектор. Чучельник склонился над светловолосым высоким охранником, так и оставшимся лежать у лифта. Только лёг спать… и тут же вызов. Как чуял, что альбиноска. Не может не заварить кашу.
– Жив, – заключил Чучельник – патологоанатом, усмехнулся. – Кто тут сказал, что он умер? Жив ещё. Думаю, выживет.
Остальные, включая директора учреждения, держали на лицах мрачное выражение.
– У него что—то с глазами, – добавил Чучельник. – Похоже, электрический ожог. Видеть он вряд ли будет. Говорить – сможет. Ладно, забирайте его.
«Толстый», в наручниках, отчётливо затрясся. Хотел что—то сказать, но голос ему не повиновался.
– Уведите этого, – скривился инспектор. – Сейчас обделается. Без него весело. Тоэн, приведите его в чувство и – в участок. Возьмите предварительные показания.
– Кнопка вызова, – указал электрик.– Никогда такого не видел. Чтобы коротнуло по такой площади… – он покачал головой. – И предохранители. Если бы сработали, ничего бы с ним не было.
