– Да не было у нас дождя, – перебил его один из Людкиных брательников.
– У вас тут, может, и не было… – невнятно ответил пришелец…
***
– А кого это себе нашла Людка?, – любопытствовала через забор соседка у второго Людкиного брательника, который колол в это время дрова на дворе. Хотя в колке дров теперь не было смысла, – просто он понимал, что сейчас к ним потянутся сельчане – кто якобы за солью, кто за спичками, и опять за солью, и снова за спичками, ну, может, еще за нитками… Потому что уже пробежавший по селу, как ветерок, слух о том, что Людка поймала живого пришельца, – конечно же, приведет сейчас к ним полсела.
А пришелец тем временем, нес какой-то бред. Рассказывал о большой землянке, которая затягивала в свое черное нутро людей, как огромный пылесос…
– Похоже, это действительно вход в другой мир, о котором все говорили… – рассуждал он.
– Да сумасшедший он, этот ваш пацан, – что он несет?, – пастух Бибич, неведомо как проникший в Людкин двор, торчал в раскрытом окошке, и слушал рассказ парня.
Когда пастух был не очень пьян, то слыл философом. Бибич так и сказал, как припечатал:
– Бред.
Людмила молча метнула в него блин.
– Сгинь.
Остальные блины, – целую тарелку – поставила перед парнем, на всякий случай, – вдруг съест.
– Никто из нас никогда не встречал там никакой землянки, – примирительно сказал пастух, заедая свои слова Людкиным блином – не пропадать же добру.
Затем, разочарованный, повернулся и ушел обратно в село.
– Все эти городские, так и ходят целыми днями под кайфом, – рассказывал он потом сельчанам как живой свидетель встречи с пришельцем. – Денег у них много, по заграницам шастают, вот и навезли оттуда кайфа разного. Пойдут в лес, накурятся, а потом их черти по кустам и таскают…
А чуть позже все, о чем он говорил – словно мягкая кисточка смахнула из его памяти. Все, что он слышал в хате Людмилы. Точно так же, как и из памяти у сельчан.
В этот вечер, пока мать стирала в сенях, – лишь одна Людмила осталась сидеть перед пришельцем, она по-прежнему молча слушала его рассказ. И то, что он рассказывал – пришелец знал – это он рассказывает именно ей.
– А оттуда можно вернуться? – тихо спросила Людмила.
– Зачем?, – ответил он.
Затем, подумав немного, продолжил:
– Я не знаю… Наверно… Я же как-то вышел.
Он опустил голову, поскреб ногтем по скатерти.
– Там тропинки сумасшедшие, петляли, шли кругами, как будто кто-то пьяный их проложил.
– Леший. – Людмила прыснула смехом:
– А если серьезно, – это кабаньи тропки. Ты на самом деле ходил по кабаньим тропкам. Так что и в самом деле чудом вышел к деревне. Дикие кабаны к нам не выходят, боятся людей.
– Мои друзья уже там… – Парню вовсе не было весело. – Только у меня это не получилось.
– Где? – наконец задала свой самый главный вопрос Людмила. – Где твои друзья?
Парень снова заговорил. Он понимал, что должен, наконец, выразить в словах все то, что с ним и его друзьями произошло в заболоченном лесу у большой темной землянки, вокруг которой ревела и вращалась буря, когда им казалось, что они попали в сопло взлетающей ракеты, и неодолимый воздушный смерч с необыкновенной силой втягивает их в это ревущее сопло. Чтобы и самому уяснить толком, что же с ними всеми там произошло.
Один за другим исчезали в этой темной кружащейся пропасти его друзья.
– Я шел последним. Мне было важно не потерять друзей из виду остальных. И вдруг передо мной в вихре из листьев возникает чудовище. Что-то вроде кентавра. Только еще более страшное. Наполовину вепрь, наполовину мужик, дикий такой, волосы дыбом. Они так неожиданно появились передо мной. Я с размаху врезался в них, аж в глазах потемнело…
