Один парень со второго этажа, на один курс старше нас, был особенно заводной. Когда приобретал определенную градусную кондицию, он вдруг вскакивал из-за стола и кричал: «Разойдись!» Все знали эту его привычку. Знали также бесполезность попыток удержать его. Расходились и в очередной раз смотрели, как он разбегался и прыгал в открытое окно рыбкой. У непосвященного человека эта процедура вызывала высшей степени очумение. Выход из заторможенного оцепенения наступал не сразу. А циркач переворачивался в воздухе и приземлялся в цветочную клумбу. Что это было? То ли сюрприз для новичков, то ли сдвиг по фазе в кумполе спецвычислителя циркача. Ребята говорили – второе.
Мне рассказывали, что в этот раз ребята сначала принимали гостей, а потом ходили по общежитию и везде прикладывались, поздравляя друг друга с праздником. Продолжалось это хождение довольно долго. Уже зазвучала музыка. В коридоре начинались танцы. Вдруг раздался привычный возглас: «Разойдись!» Все послушно разошлись по сторонам. Он разбежался и выпрыгнул в окно. Первым очухался хозяин комнаты:
– Ребята, а ведь мы на четвертом этаже!
Выбежали на улицу. Шутник торчал в клумбе. По-видимому, глубже обычного. И разница была в том, что он приземлился не на две ноги, а на четыре лапы. Жив, здоров. Растяжение жил, где-то порвал связку и все. А если бы еще четверть оборота? Торчал бы вверх ногами. Вот и не верь после этого, что пьяному везет.
В былые студенческие времена я часто задерживался на какой-нибудь танцплощадке, чаще всего в доме офицеров, а потом пешком топал к себе домой к макаронной фабрике. Трамваи поздним вечером начинали ходить редко или вообще не ходили. Вдоль Арзамасского шоссе, рядом с которым ходил трамвай, напротив завода «Гидромаш» был пустырь, который начинался от завода и кончался клубом Тобольских казарм. Вот по этому пустырю я и топал однажды темной ночью. Вдруг справа, там, где сейчас Нижегородский университет имени Н. И. Лобачевского, я услышал какое-то кряхтенье и бормотанье. Тихонько подкрался. Смотрю, мужик топчется у большой ямы и пытается вытащить другого мужика из этой ямы, но безуспешно, потому что скользко, и оба пьяные. Мужик, который в яме, добирается до ее края, а потом снова и снова сползает в нее. Присмотревшись, я узнал того, кто был наверху и безуспешно пытался вытащить друга. Это был Ян Давкшо, мой товарищ по драмкружку художественной самодеятельности в доме медработников. Руководил этим кружком народный артист УССР Таршин Алексей Михайлович, а Ян Давкшо был одним из ведущих артистов. Я подошел ближе.
– Бип! Бип! Скорая помощь пришла.
Ян ошалело посмотрел на меня.
– Пашка, привет! Спасай, давай.
– А кто там булькает?
– Да наш Валерка Ершов.
– Валерка?! Во, встреча!
Валерка, студент автомобильного факультета ГПИ, тоже был одним из ведущих наших артистов. Пройдет время, и в 1966 году, вместе с родственником Яна Давкшо Карпеем, он будет одним из ведущих исполнителей в группе победителей Всесоюзного КВН.
Мы вдвоем, наконец, вытащили чумазого Валерку из ямы. Надо было определяться с ночлегом.
– Чего это его так развезло?
– Да перед самым нашим уходом из ресторана его подозвала какая-то барышня, налила полный фужер водки и сказала: «Эй, студенты, слабо выпить залпом?» Он и вылопал.
– А ты?
– А я не успел и хлебало разинуть. Да все равно бы не смог. А ему все равно. Он уже и так не ориентировался.
