Наша четверка мелькала на всех мероприятиях: кино, танцы, лесные прогулки, походы в соседний санаторий и дома отдыха. Было весело, смеялись много.
– Паша, Паша, как уж звали этого… э… Джавахарлал? – обращался ко мне Володя.
– Джавахарлал Нюру, – отвечал я.
Все помирали от хохота.
– А я толла Хомейни, – добавлял я.
Володя оказался работником обкома партии и даже участником Великой Отечественной войны. Меня это очень удивило. Родился в 1942 году и успел поучаствовать в боевых баталиях против фашистов. Шутка?
Оказалось, не шутка. Дело в том, что родился он в партизанском отряде и во время одного из нападений немцев на расположение отряда был ранен в возрасте нескольких месяцев. А по постановлению правительства партизанским детям, получившим ранения во время боевых действий, присваивается звание участника войны.
Кончился срок санаторной путевки. Мы разбежались по своим рабочим местам и в текучке событий забыли о нашей кратковременной дружбе. Через много лет, в начале девяностых, я, директор СКБ, вместе с еще одним директором Дмитрием Филатовым зашел в экономический отдел администрации области. Нас приняла руководитель отдела, знакомая по совместной работе в объединении «Кварц». Дмитрий пришел выпросить кредит на какие-то очень важные, с его точки зрения, мероприятия. Рядом за столами сидела группа притихших работниц отдела. Согласование проходило успешно.
– Тогда так, – сказал Дмитрий, – мы с вами все это обсудим, обсидим и…
– И облежим, – перебил я его.
Девушки прыснули со смеху.
– Не мешай, Паша, – уставился на меня Дмитрий.
Я встал и вышел. Прошелся по коридору, заглядывая то в одну, то в другую комнаты. И… вот он! Володя Попов! Из кресла партработника перепорхнул в кресло руководителя хозяйственной деятельностью.
– Привет участникам Великой Отечественной войны! – приветствовал я его.
Он оторвался от чтения каких-то бумаг, поднял голову, и лицо его изобразило радостное удивление.
– Джавахарлал Нюру! – воскликнул он.
– А я толла Хомейни, – ответил я улыбаясь.
Всеволод Сергеевич Троицкий
Всеволода Сергеевича Троицкого я хорошо знал по публикациям в части изучения поверхностного грунта Луны путем анализа радиоизлучений, и особенно по реализации программы поиска радиосигналов от предполагаемых цивилизаций из далекого космоса.
Я его знал, а он меня – нет.
Встретились мы случайно в двухместном купе поезда, следовавшего из Москвы в Горький. Время было позднее, и мы быстренько разложили свои кровати. Мне было неудобно затевать разговор с уважаемым членом-корреспондентом Академии наук в такое неудобное для этого время. Но, с другой стороны, я знал, что утром поговорить просто не будет времени. И я решился.
– Всеволод Сергеевич, извините меня за бестактность. Я Павел Павлович Шаров, начальник отдела Горьковского СКБ радиоизмерительной аппаратуры, знаю о ваших исследованиях в области поиска внеземных цивилизаций и хотел бы задать вам один вопрос.
– Очень приятно, – сказал он, – давайте я нырну под одеяло, а вы задавайте вопросы.
Я задумался, с чего бы начать.
– Ваш отдел, Всеволод Сергеевич, в НИРФИ17 занимается исследованием радиосигналов из далекого космоса с целью поиска информации с далеких разумных цивилизаций. Но ведь Вселенная бесконечна в пространстве и времени. И если есть в ней внеземная разумная жизнь, то наверняка существует и более разумная, чем земная. А это значит, что она давно бы освоила нашу Солнечную систему и присутствовала бы в нашей жизни не в предположениях, а наяву. А ее здесь нет. Значит, или ее нет вообще, или она есть, но на таких больших расстояниях, что время существования цивилизации вообще значительно меньше времени преодоления этого расстояния при сколь угодно развитой технике перемещения и связи.
