Мозг и музыка. Как чувства проявляют себя в музыке и почему ее понимание доступно всем - страница 4

Где же источник этого волшебства? В музыке нет ни видимых образов, ни слов, ни ощущений типа тепла от свежевыпеченного хлеба, ни влажности дождя, ни вкуса лесных ягод. Лакомство услаждает язык и чрево, магические грибы дают галлюцинации, шипение змеи мгновенно пробуждает рефлексы выживания, предупреждающий жест останавливает нас на ходу. Ничего подобного в музыке нет. Ни вкуса, ни видимых образов, ни касаний к коже, ни слов, ни явных сигналов опасности.

Когда задумываешься об уровне отвлеченности в музыке, то захватывает дыхание. Образы самых разных чувств – любви, горя, волевого упорства, милой праздности, восторга – достигают наш разум через поток музыкальных звуков, в котором нет и намека на ту определенность, что присуща словам и видимым образам. Отсюда следует, что музыка располагает особым и очень простым механизмом передачи информации, поскольку только простота может объяснить ту легкость, с которой люди улавливают содержание, закодированное в мелодиях и гармониях.

Язык музыки действительно необычен. Все странно в этом языке. Как только мы начинаем сравнивать мелодии с числами, словами и видимыми образами, то перед нами немедленно встает вопрос о том, почему музыка вообще способна воздействовать на наши мысли и чувства. Например, в речи есть точность значения слов. Сила слов очевидна. Достаточно представить, что мы чувствуем, когда слышим от любимого человека «я тоскую по тебе», или когда мы читаем, что близкий друг выиграл чемпионат мира. Когда нам говорят, что температура упала до минус 30 по Цельсию, нам становится ясно, какого рода одежду стоит выбрать для прогулки в парке. Слова являют собой когнитивные константы. Они могут сообщить о географическом положении, о возрасте человека и его профессиональной подготовке, о рецепте супа и об истории государства. В словах мы находим надежный инструмент общения.

Страница романа может содержать описание встречи двух страстных людей (изобретателей, любовников, финансистов) в светлой просторной комнате, где у окна стоит покрытый льняной салфеткой столик, a рядом в мягком кресле уютно устроился рыжий кот. Описание этой комнаты можно перевести на другие языки. Например, слово «кот» будет «а cat» по-английски и «un chat» по-французски. Слова определяют предметы, существа, явления и поступки.

В музыке нет ни слов, ни предметов. В ней нет ни салфеток, ни мягких кресел, ни «он подошел к шкафу и достал прошлогодний отчет». Другими словами, в музыке нет той специфической определенности, что нам дают речь и мир видимых предметов и физических движений. Это не означает, что в музыке нет примеров своего рода символической определенности. Существуют мелодии, которые воспринимаются как знаки событий, например мотив к словам «как на Петины именины испекли мы каравай» или мотив к «Отречемся от старого мира». Эти мелодии настолько знакомы, что они вызывают определенные образы, например праздничный торт с крошечными свечками (для «именин») или описание баррикад (для «отречемся»). Так словесные ассоциации превращают мелодии в символы. Такая определенность имеет дело со словами и образами типа «новая игрушка» и «история Парижской коммуны». В самих же музыкальных звуках нет ни слов, ни видимых образов.

По сравнению с речью и числами музыка безнадежно абстрактна в смысле фактической информации. В музыке не за что зацепиться. Тем не менее есть нечто, что музыка способна передать с большей точностью, чем слова и цифры. Это нечто – сложные человеческие эмоции. В музыке есть чувства и мысли, смысл и дух которых напоминает о знаменитой пушкинской строке «души прекрасные порывы».