Вуди отвернулся, чтобы она не заметила его ухмылки. Этой дурашке вечно мерещилось, будто он внутренне слегка посмеивается над ней… И она не ошибалась. Ее подростковая бескомпромиссность – такая лютая дичь! Вышла же из этого возраста, а перерасти его никак не может. Еще и эта ослиная вера в свой великий талант, даже отсвета которого Вуди не находил ни на холстах, ни в папках с ее рисунками…
Лизина упертость обычно забавляла его, но временами здорово злила. Правда, сказать об этом напрямую Вуди не решался. Не то чтобы из жалости, хотя она звучала главной темой в его отношении к Лизе… Скорее, здравый смысл подсказывал: нельзя разбрасываться людьми, которые тебя любят. Тем более эта смешная, некрасивая и не слишком умная девчонка была уникальна в этом. Больше никому он не был нужен в целом свете. Всем плевать – жив Юрка Затулин или уже сдох под забором…
Но даже Лизе он не рассказывал самого болезненного о себе: Вуди выбрал фармацевтический факультет (куда прорвался только с третьей попытки!) лишь потому, что все детство ему приходилось с боем добывать лекарства для матери. Тогда он мечтал, чтобы все таблетки мира оказались у него под рукой и мама ни в чем не нуждалась. Все вокруг – соседи, пацаны во дворе, школьные учителя – в голос твердили, что ему лучше было бы в детском доме, чем с такой мамашей: «Она ж не просыхает, а ты пластаешься ради нее! Какого хрена?!»
Вуди, тогда еще Юре Затулину, было шесть лет, когда у матери отнялись ноги: сожитель избил до полусмерти, повредил позвоночник… Зверя заперли в клетке, а Юрка принялся ухаживать за матерью, за которую, не задумываясь, отдал бы свою маленькую жизнь. Пила она запойно… Но куда хуже было то, что со страстью лупила сына, если могла дотянуться. Или таскала за волосы, может, поэтому Юрка и начал лысеть так рано.
Часто ему мерещилась во взгляде матери неприкрытая ненависть, от которой хотелось забраться под старую кровать с металлической сеткой… А он продолжал укутывать одеялом ее бесчувственные ноги, когда вез на прогулку, и, по-стариковски вздыхая, вытирал блевотину.
Она все время требовала купить обезболивающие. Однажды до него дошло, что ноют у нее вовсе не ноги, а голова раскалывается с похмелья, но Юрка все равно продолжал выпрашивать в аптеках лекарства для больной мамы. Денег вечно не было, последние копейки оставались в винном отделе… Мальчика жалели, отрезали ему по паре, а то и больше таблеток, видимо, из собственных запасов.
Как же он мучительно стыдился роли попрошайки! Умолял маму больше не пить… За это ее неслабый кулак однажды сломал ему нос, но обратиться к врачу Юрке было стыдно, вот хрящи и срослись криво. Потому при знакомстве он и показался Лизе похожим на Вуди Харрельсона. Это было не самое плохое сравнение, знаменитый артист ему нравился, хотя прирожденным убийцей Юрка себя не чувствовал, не то давно удавил бы мать подушкой… Никто и расследовать не стал бы. Или все же таился в нем дракон, раз мыслишка проскочила?
Его мать умерла, когда он заканчивал школу, и учителя боялись, что мальчишка завалит ЕГЭ. Затулин и так не блистал… Не слышали они, как на могиле Юрка поклялся зубами выгрызть себе диплом мединститута и продолжить помогать таким же несчастным, как та единственная женщина, которую он любил. И жалел… Как теперь Лизу. Вот только в его чувстве к этой смешной художнице не было и примеси любви.
