Тогда поплёлся сзади, обдумывая, что еще мне придумать, чтобы она, наконец, обратила на меня внимание. А она еще пела негромко, назло мне. Тогда я подкрался как можно ближе и так каркнул ей в ухо, что сам чуть-чуть не оглох. Никакого эффекта. Тогда я крикнул петухом три раза, опять зря. Я встал вспоминать, как обращаются с привидениями, но в голову ничего не лезло. Забежал вперед, стал махать зажигалкой, не помогло, стал открывать все двери впереди, надеясь, что ее остановит, опять безрезультатно, – она проходила, не замечая этого. Запел фальцетом, опять ноль внимания. Я плелся за ней и ждал, когда ей надоест шляться по коридору, и тогда я замечу, куда она зайдет, и замечу это место. Я посмотрел на стрелки моих часов, – они были намазаны фосфором и показывали уже половину пятого ночи. Скоро должно взойти солнце и тогда это привидение уберётся к чертям собачьим, а я останусь ни с чем.
Впереди стало чуть светлее, и я понял, что наступает рассвет. Привидение, по-моему, не обращало на это никакого внимания, но я заметил, что с ним происходят какие-то изменения, – фигура стала ниже, шире, руки под саваном зашевелились.
И вдруг стало светло как днем, – я моргнул несколько раз от изумления, потому что нескончаемый коридор вдруг закончился, и я очутился перед собором Василия Блаженного, прямо на лобном месте. Вокруг шумела толпа, одетая в кафтаны, камзолы, сапоги с лаптям и с онучами. Я стоял на самом лобном месте, перед здоровенной колодой с воткнутым в нее огромным топором, а рядом прохаживался палач в черном плаще с накинутым на голову капюшоном. Нехорошие предчувствия зашевелились у меня в голове, – по-моему, мне собрались отрубить голову…
Я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, а просто стоял и приготовился к самому худшему событию в своей жизни. Палач откинул капюшон, и тогда я узнал в нем старуху, которая охраняла бараки. В руке у нее сверкнул остро наточенный огромный топор, она размахнулась, и я потерял сознание, казалось, навсегда.
Очнулся я от весьма неприятного запаха, – пахло так, что не приведи господь. Надо мною склонилась фигура в телогрейке, и я узнал в ней девяностолетнюю старуху, которая так лихо рубила дрова. Она держала в своей руке не топор, а вату, смоченную аммиаком, от запаха которого я очнулся.
Когда я пришел в себя, она сказала, что я упал с лестницы в бараке, и она меня нашла утром, когда зашла в барак. Я тут же признался, что мне нужны были двери, чтобы поставить у себя в доме. О привидении я промолчал. Она сказала, выбирай любую, и тогда я встал и пошел выбирать.
Время от времени я шатался по разным магазинам и смотрел, что в них продают. Мне давно уже ничего покупать не надо было, – у меня было все, чтобы жить в свое удовольствие, и даже больше, чем надо. Иногда я задумывался о том, чтобы избавиться от части своего имущества, но врожденная бережливость не позволяла мне этого сделать. Самое ценное и скоропортящееся в этой жизни был я, – моя душа и тело, но этого в магазинах было не купить. Или это было возможно? И я продолжал лелеять эту призрачную надежду.
А пока, в ожидании чуда из чудес, я все равно устраивал осмотр магазинов, хотя бы раз в месяц. Времени на эти осмотры было жаль, но я нашел отличный выход из положения: – ходил по магазинам, когда был в путешествиях или ждал какого-то события, – например даму, которая опаздывала на свидания, или приятеля, который застрял в пробке.
