– Да с одним не поделил сферы влияния, – сказал Алик.
Желудок Марка дёрнулся впервые с начала разговора.
– Правду говори, – сказал Марк.
– Задолжал упырю местному. Он вместо того, чтобы встретиться и поговорить, видишь, что устроил. Слушай, ну все, кто бизнесом занимается, крутятся – кредиты там, долги, потом поднялся – раздал– и снова в долги.
Марк покачал головой.
– Значит, проблемы есть.
– Ау кого их нет? Вот ты тут сидишь, сразу видно – проблем у тебя нет.
Мимо скамейки прошёл полицейский патруль. Двое патрульных в масках. Остановились, обменялись то ли взглядами, то ли парой фраз и подошли к скамейке.
– Ваши документы, – сказал сержант.
– Мы что-то нарушаем? – спросил Марк.
– Да, только члены семьи могут сидеть ближе, чем полтора метра друг от друга, – сказал сержант. – Где ваши маски, перчатки?
Желудок Марка просигнализировал: «Есть в словах сержанта ложь».
– Вот паспорт. Мы одноклассники. Решили встретиться, поделиться впечатлениями о взрослой жизни. У меня просьба: процитируйте постановление, а то, я замечаю, вы близко к тексту его пересказываете.
– Умный? – спросил сержант.
– У папы адвокатская контора, он меня перед каждым выходом из дома экзаменует. Можете себе представить мой быт.
– Хочешь, чтобы папа забрал тебя из обезьянника?
Желудок Марка сообщил: «Блеф».
– Он обожает эти моменты. Трудоголик, знаете, за каждое дело берётся, словно оно у него последнее. От этого – чудовищно богат.
– Да оставь ты их, – тихо сказал рядовой. Сержант протянул паспорт Марку.
– Через пятнадцать минут мы идём обратно и вас тут не видим.
Патрульные спокойным шагом удалились.
– Ловко ты, – сказал Алик, – а я чё та очкую с ними разговаривать. Ну, что за дело?
– Дай мне подумать минуту.
– Хорошо, у нас ещё четырнадцать останется на обсуждение деталей, – пошутил Алик.
– Еще один вопрос. Ты хочешь знать, врёт тебе человек или нет?
– Прикольно. Детектор лжи?
– Да, только он не выключается.
– И у тебя есть такой? Это типа мобильника?
– Какого мобильника? – не понял Марк.
– Ну, там всякие штуки шпионские показывают. Если человек врёт, эта штука анализирует голос и вибрирует, или там красная лампочка загорается.
– Нет. Не об этом разговор. Что скажешь про правду? Хочешь различать правду и ложь?
– Допустим.
– Как думаешь, не повесишься, не сойдёшь с ума?
– Нет, не повешусь, – сказал Алик и подумал: «Если раньше Михалыч не повесит».
– Помолчи, пожалуйста, я подумаю и скажу своё решение.
Алик кивнул, достал сигареты, посмотрел на пачку и убрал в карман.
– Хочу бросить курить, – сказал Алик.
– Не хочешь, – автоматически перевёл в слова реакцию своего желудка Марк.
– Откуда тебе знать?
– Не хочешь.
– Моя достала уже. Бросай – бросай! Думаешь, легко бросить?
– А вот это правда.
– Так ты что, можешь отличить правду от лжи?
– Да, – сказал Марк и схватился за голову, потёр виски.
– Как ты это делаешь?
– Когда я слышу, как человек врёт, у меня сжимается желудок. Я не знаю, что конкретно в словах человека неправда, но знаю, есть там ложь или нет. Полицейский сказал, что члены одной семьи могут сидеть рядом, и в этих словах есть ложь, но я не знаю, что именно из этого неправда.
– Круто, – мечтательно сказал Алик. – А я тебе зачем?
– Я не знаю точно, как это со мной произошло. Я сделал один Состав, и, может быть, это он. А может, не он. Поскольку у меня уже есть способность замечать ложь, мне нужен кто-то чистый, чтобы на нём испытать Состав.
