Убедившись, что охрана построена, Владимир, подъехав ближе к толпе, объявил:
– Видите – мы свергли Перуна, и он ничего не может сделать нам. Христианский Бог сильнее! Завтра утром все горожане, вельможи и рабы, бедные и богатые, чтобы шли на реку креститься в новую веру. Кто не примет новую веру, того на первый раз будут бить палками. А кто будет упорствовать, того будем казнить – топить в реке или жечь огнем!
Из толпы послышались крики и плач.
Владимир обратился к Добрыне умышленно громким голосом:
– Объяви об этом в городе. Чтобы каждый знал.
Затем Владимир подал знак. Дружинники веревкой привязали статую Перуна к конскому хвосту и с гиканьем потащили его с горы.
Дотащив до берега, божество столкнули в воду.
Иссушенное многими годами дерево не тонуло. Ветхий фетиш качался на поверхности воды, перевернувшись ликом вверх. Казалось, что он мокрым от слез лицом с надеждой смотрел в синее небо, где жили те, кого он олицетворял.
Однако древние боги молчали.
Может, они, занятые своими делами, как всегда, не хотели слышать людей. Люди существа вздорные – их желания часто противоположны. Но когда их мольбы не сбываются – ведь невозможно сразу всем угодить, – то люди вымещают свое недовольство на неповинных предметах. Истуканов били палками и плетями, рубили и сжигали – обычное дело для того, кто считает себя равным богам.
Всемогущие боги не поняли, что на этот раз происходит нечто необыкновенное – из земли выкорчевывали не деревянные столбы, а всю прежнюю жизнь, цивилизацию, созданную десятками тысяч лет.
Мстислав заметил, что лишь Святополк стоял в стороне и наблюдал за происходящим с задумчивым видом, и ему почему-то стало стыдно и за себя, и за остальных. Ему хотелось что-то сделать, чтобы спасти несчастных богов.
Он отошел в сторону от беснующихся дружинников и подошел к Святополку.
– О чем думаешь, брат? – спросил его.
Святополк повел на него взглядом, в котором читались печаль и сожаление.
Мстислав стал оправдываться:
– Князь должен быть с дружиной.
– Да, – проговорил Святополк.
– Почему же ты меня жалеешь? – спросил Мстислав.
– Я не тебя жалею. Я жалею народ, – сказал Святополк.
– Почему же ты жалеешь народ? – удивился Мстислав.
– Потому что, чтобы уничтожить народ, надо уничтожить его веру, – туманно проговорил Святополк.
Мстислав, не поняв его рассуждений, лишь пожал плечами.
Отстояв утреню, Аделина направилась было домой, но на выходе из церкви ее подхватила за локоток Юлия.
– Княгиня Аделия, погоди!
Ее печальная судьба была всем известна.
Великий воин Святослав, увидев прекрасную греческую монахиню, похитил и привез ее в Киев, как самую ценную добычу. Он подарил ее любимому сыну.
Князь Владимир, влюбившись в Юлию, презрев людские обычаи и честь рода Рюрикова, взял жену убитого им брата в наложницы.
Юлия была несколько старше Аделины. Ее красота иного рода. Она была красива, словно греческая богиня любви Афродита.
Но, как и богиня, обладала скверным характером: горда как горный пик; холодна словно лед и властна без меры. Ее черные глаза горят жарким огнем. Она подобна розе – яркому цветку с острыми колючими шипами, ранящими плоть при неловком движении.
У великого князя почти тысяча наложниц, но княжна не была одной их них.
Когда Владимир взял беременную жену брата в наложницы, это вызвало осуждение дружины – даже по тем грубым временам поступок считался непозволительным. Чтобы сгладить недовольство, пришлось Владимиру обеспечить жене брата достойное ее статусу положение, а затем объявить рожденного ей ребенка своим сыном.
