Буквально в двадцати шагах располагалась псарня. Собаки были самых разных пород: от типичных гончих, стройных и подтянутых, на длинных ногах, до коренастых, невысоких, но крепких бульдогов. Хозяин, коему принадлежало сие имение, любил и ценил весьма своих работников – они служили ему верою и правдой, не было среди них ни хворающих, либо же отлынивающих от службы трутней, либо же слабаков…
Дик повел ушами и внезапно свернул только что закуренную папиросу. Он чуял приятный, знакомый только ему запах. Чутье не могло его подвести. Там была Лада, красивая и томная собака породы колли влажными карими глазами и роскошным рыже-белым мехом. Дик прикрыл глаза. Он вспоминал детские годы, когда, будучи еще шустрым и неопытным щенком, забегал на территорию чужого поместья, чтобы увидеться с Ладой, тогда еще юной, пушистой девочкой с заостренными ушками.
Вот это была жизнь! Утром – тренировка, всякие команды «подай палку», «хороший мальчик», или же – «Дик, пошли на охоту, учись малыш, ловить зверя, большого и малого», или еще интереснее – рыбалка. Днем, после небольшого отдыха – снова поход.
Вечер же был сказочным временем, ведь можно было лежать на сене, приоткрыв слегка один лаз в полудреме («Дик, следи за ружьями, не спи, хорошие гончие не спят сутками!»), а можно было, послав к черту все указания, сорвавшись с места, пока остальные псы призирают охотничьи пожитки, мчаться к Ладе. Она была не против – и радостные, мокрые от прошедшего дождя, носы двух собак мягко соприкасались.
Теперь же Лада повзрослела, превратившись в настоящую леди, с еще более густою шубкой и все теми же влажными карими глазами. Сложно сказать, читатель, на что готов был пойти Дик ради этих блестящих глаз…
***
Жарили в тумане кости,
Приходили в дом к нам гости,
Новоселье у собак –
И пора зажечь косяк*…
Мне же этого не надо:
Мне нужна лишь только Лада,
Чтоб в глаза ее смотреть,
Перепрыгивая жердь.
Помнишь, как в тумане влажном
Повстречались мы с тобой
Побеседовать о важном:
Чтобы ты ушла со мной.
Жарили в тумане кости,
Приходили в дом к нам гости,
Новоселье у собак –
И пора зажечь косяк*…
А мне этого не надо:
Мне нужна лишь только Лада,
Чтоб в глаза ее смотреть,
Перепрыгивая жердь.
Почему же не желаешь
В путь-дорогу ты со мной,
Разве ты не замечаешь,
Что во мне горит огонь?
Около псарни находилось полуразрушенное, кирпичное строение, с еще сохранившейся наполовину крышей, а в пяти ярдах от него – стоги сена. Именно там Дик и Лада вновь, вспомнив дорогие сердцу детские годы, кружились, наслаждаясь привольной, полной как опасностей, так и удовольствий, истинно собачьей жизнью и, конечно, друг другом.
***
А Дюк все мрачно сопел носом, доводя до умопомрачительной прожарки косточки маленьких, подстреленных совсем недавно, цесарок. Наконец он выпрямился и посмотрел хмурым недоверчивым взглядом на сероватое небо – а не будет ли снова дождя?
Торонта также смотрел на небо, но прогнозы капризной погоды мало интересовали его. Его занимали размышления, совершенно отличавшиеся от взглядов приземленного Дюка, или даже романтичного Дика. В данную минуту даже сама месть, коя могла завладеть на долгое время его рассудком, уступила свои позиции философским созерцаниям, склонность к которым была у Тора в крови, часто навещая его пытливый ум.
И вот он думал. Деятельный мозг гонял туда-сюда самые разные идеи. Тор созерцал небеса и, кто знает, вспоминал, возможно, с тихою скорбью золотистую Миру и ее заваренный чай.
