Адрана посмотрела на меня. Никому из нас не нравилось находиться в комнате костей в одиночестве, но если кто-то и мог уловить слабый сигнал, то это была моя сестра.
– Адрана ушла.
– Хорошо, – сказал Казарей, и в его голосе все еще слышались напряженные нотки. – Ладно. Скорее всего, ничего плохого не случилось, просто где-то плохой контакт. Но давай вернемся назад. Ты упомянула слабый сигнал… вы его поймали после того, как мы говорили в последний раз?
– Нет, сэр. – Я сглотнула. – Что бы это ни было, оно было там раньше.
– Но вы же ясно сказали, что ничего не слышали.
– Так и было, сэр. – Внезапно мне показалось, что я присоединилась к команде только что и все недели, прошедшие после Мазариля, ничего не значат. – Он был очень неясный. Не сообщение, не слово. Просто… присутствие. А потом и оно исчезло. Теперь большинство огоньков внутри черепа погасло, и…
– Что ты сказала?
– Адрана заглянула внутрь, когда мы поняли, что он не работает. Огни погасли; во всяком случае, многие из них.
Казарей замолчал. Я услышала, как он разговаривает с Ракамором, как Ракамор отвечает, но не смогла разобрать ни слова. Руки у меня вспотели, ледяная струйка пробежала по хребту. Я не знала, допустила ли какую-нибудь ужасную оплошность или действовала как раз вовремя. Я посмотрела на дверь, желая, чтобы Адрана поторопилась.
– Это капитан, – сказал Ракамор. – Триглав, ты меня слышишь?
– Так точно, кэп.
– Я не хочу спешить с выводами. Но тот факт, что мы только добрались до шарльера и череп затих… Я не могу отмахнуться от этого как от совпадения.
– Подметала чист, – напомнил Триглав.
– Знаю, – спокойно ответил Ракамор. – Тем не менее нам могут понадобиться ионные, и очень быстро. Поручаю тебе и Хиртшалу разобраться с необходимыми приготовлениями.
– В чем дело? – спросила я у Прозор.
– Капитан боится, – прошептала она, – что кто-то мог нас подстеречь.
– В каком смысле?
Она не повысила голос:
– Дождаться, пока мы сделаем тяжелую работу, достанем трофеи из шарльера. А потом атаковать и украсть наш приз. Или попытаться.
– Но здесь больше никого нет…
Прозор посмотрела на меня:
– Молись, чтобы так оно и было.
Должно быть, я сотни раз проходила мимо этих черных ящиков, даже не взглянув на них. Если бы я приостановилась, чтобы поразмыслить – а я этого не сделала, – я бы предположила, что в них вода, сжатая дыхаль, детали скафандров…
– Философия капитана подразумевает путешествие налегке, и к оружию это тоже относится, – сказала Прозор, расстегивая ремни, чтобы вытащить верхний ящик из штабеля. – Но это не значит, что мы просто ляжем лапками кверху и примем любую участь.
Она расстегнула замки и со скрипом откинула крышку. Внутри, вместе с упаковочным материалом, лежала конструкция с ремнями и чем-то вроде маски.
Прозор вытащила штуковину и отложила в сторону.
– Портупея артиллериста, – объяснила она. – Надевай.
Потом открыла еще три ящика. Достала другие портупеи, одну надела сама: сперва застегнула ремень на талии, потом – еще два, пересекающие грудь по диагонали. Маска держалась на шарнирах, ее можно было поднять или опустить на лицо.
У портупеи были две раздвижные опоры, похожие на подлокотники кресла, и на конце каждой имелось нечто вроде рукояти револьвера.
Я скопировала то, что делала Прозор.
– А где само орудие?
– Снаружи. Это та его часть, которая целится и стреляет. Открой вон те ящики и принеси мне еще две штуки.
