Плетнев жил почти в центре города, в добротной «сталинке», которую давно заселили новые хозяева жизни. Квартира эта досталась жене Плетнева от родителей. Дорогин был у них всего один раз. И сидевший на входе за стеклянной перегородкой консьерж, конечно же, пока Дорогин не перезвонил Плетневу, пропускать его наотрез отказался.
– Не положено. Без разрешения хозяев не положено, – резко поднявшись, заявил седой дедок с явно военной выправкой.
Плетнев ответил не сразу. Но, услышав голос Дорогина, страшно обрадовался:
– Как хорошо, что ты уже там! Я про этого нашего монстра-привратника совсем забыл. Дай ему трубку, я попрошу, и он тебя впустит.
– Ну, попробуй, – пожал плечами Дорогин и спросил: – А сам-то ты где?
– Я уже в дороге. Так что ключ под ковриком. Проверь, все ли там в порядке. А хочешь – поживи.
– Ладно, счастливо тебе, – сказал Дорогин и протянул трубку консьержу.
Тот, взяв трубку, почему-то вытянулся, став едва ли не по стойке «смирно», и, покраснев, выдохнул:
– Понял. Есть.
Он отдал телефон Дорогину. Но Плетнев уже отключился.
– Проходите, – кивнул консьерж Дорогину. – Меня товарищ Плетнев попросил не проверять у вас документы. Так что проходите. Я вас запомню. У меня память хорошая. И напарнику ваши приметы передам. Вы же будете сюда еще наведываться? Или даже жить?
– Не знаю. Этого я пока что вам не скажу… – ответил Дорогин, не стягивая шлема.
Поднявшись на лифте на пятый этаж, Дорогин окинул площадку оценивающим взглядом. И, не заметив ничего подозрительного, направился к квартире Плетнева. Ключ, точнее, три ключа – от верхнего, нижнего замков и, очевидно, почтового ящика – лежали под резиновым ковриком. Но, когда Дорогин вставил ключ в замочную скважину, оказалось, что двери не заперты. И первое, что поразило Дорогина, как только он переступил порог квартиры Плетнева, – это разбросанные в прихожей бумаги. Плетнев всегда был аккуратистом. И представить себе, что, уезжая, пусть даже в спешке, он оставил такой бардак, было невозможно. Дорогин осторожно заглянул в комнату и тут же получил чем-то тяжелым по голове.
Хорошо еще, что мотоциклетный шлем самортизировал удар. Дорогин лишь пошатнулся, тут же выпрямился и бросился вдогонку выскочившему из квартиры незнакомцу. Однако тот уже успел вскочить в лифт. И хотя Дорогин стремглав сбежал вниз по лестнице, выскользнувшего из квартиры человека он так и не догнал.
Дорогин выскочил на улицу, но ничего подозрительного там не увидел. Никто не убегал, машины от подъезда не отъезжали. А преследовать, искать в центре Москвы не знаю кого и не знаю чего было еще менее перспективно, чем иголку в стогу сена.
– Ты чего это?! Как ошпаренный бегаешь, да еще в шлеме?! – вдруг услышал Дорогин и почувствовал, как твердая, тяжелая мужская ладонь легла ему на плечо.
Это консьерж выскочил за ним следом.
– Ты чего?! – повторил он еще более сурово и добавил: – Может, у тебя с головой не все в порядке?
– Подождите, сейчас из лифта никто не выходил? – спросил Дорогин, все еще озираясь и надеясь заметить убежавшего от него человека.
– Никто не выходил, – пожал плечами консьерж. – Да и лифт не приезжал.
– Как «не приезжал»?! – удивился Дорогин, – Так куда же он делся?..
Но не успел он произнести последнюю фразу, как до него дошло, что выбежавший из квартиры Плетнева человек, стараясь уйти от преследования, поехал не вниз, а наверх. И, значит, ему следует сейчас бежать на последний этаж. Если он еще успеет.
