Во второй половине дня учителя и другие работники школы собрались в просторном зале для совещаний, находившемся по соседству с канцелярией, намереваясь скромно отпраздновать начало нового учебного года. Длинный стол для переговоров, тянувшийся через весь зал, был уставлен аппетитно выглядящими яствами, бутылками с соком и газированной водой. Обычно Максим старался избегать подобных неформальных мероприятий, но в этот раз счел своим долгом присоединиться к коллегам на организованном ими фуршете. Встав во главе стола и взяв в руку стакан из прозрачного пластика, наполненный желтой безалкогольной жидкостью, он окинул взглядом окружающих, ожидавших от нового директора каких-то торжественных слов. Максим не любил выступать перед публикой. Особенно произносить длинные торжественные речи, сквозящие пафосом. Но, как и любому начальнику, Максиму часто приходилось переступать через собственное «не люблю» и делать то, что требовалось. Нравилось ему или нет, но напутственные слова руководителя к коллективу были неотъемлемой частью подобных застолий.
К счастью, Максим умел использовать такие моменты себе во благо. Пока его уста непринужденно и доброжелательно произносили заранее заготовленный монолог, все внимание директор концентрировал на стоявших рядом людях.
Сухость во взгляде, едва заметные недовольные гримасы на лицах, редкие кивки одобрения, мимолетные жесты руками и тихие скептические комментарии – Максим одного за другим изучал собравшихся учителей и улавливал каждую мелочь в их поведении.
Большинство коллег смотрело на Максима без одобрения. Удивляться было нечему – они видели в новом руководителе скорее угрозу и ворох проблем, нежели союзника. Для них Максим выглядел посторонним, далеким от педагогики человеком, знавшем про обучение детей лишь понаслышке и способным судить о жизни школы только на основе собственных воспоминаний двадцатилетней давности.
И нельзя было винить их за подобное и, в общем-то, справедливое мнение.
– Желаю всем вам хорошего учебного года, – Максим закончил произносить речь, поднял стакан, после чего слегка пригубил налитый в него сок.
Зал быстро начал наполняться шумом многочисленных разговоров. Коллектив разделился на небольшие группы, каждая из которых принялась что-то обсуждать. Несколько учителей со скучающим видом сели на стулья и стали лениво ковыряться в смартфонах. Некоторое время Максим побыл в обществе коллег, а затем вежливо откланялся, сославшись на неотложные дела, после чего вернулся в кабинет и снова погрузился в работу.
День сменился на вечер. Доносившиеся из зала шум и возгласы постепенно утихли. Люди начали расходиться по домам, то и дело заглядывая через открытую дверь в кабинет к Максиму, чтобы попрощаться. К моменту, когда за окном окончательно установилась непроглядная темнота, школа практически полностью опустела.
Максим ушел с работы последним. Он крепко пожал руку дежурному охраннику, со скучавшим видом сидевшему за столом и разгадывавшему кроссворд, и вышел на улицу. Подойдя к автомобилю, Максим обернулся и ещё раз окинул взглядом красное кирпичное здание.
Полтора месяца, которые он уже провел в этих стенах, не стоили ровным счетом ничего. Летом новый директор ещё не видел настоящей школы, а лишь сталкивался с её сухим и бездушным каркасом. И только теперь, с окончанием каникул и приходом учеников, в школе начала просыпаться жизнь. В толстых каменных стенах на пяти этажах опять поселились шум и суета, стал раздаваться задорный детский смех и зазвучали строгие наставления ученикам от их педагогов.
