Преисполненный этих туманных мыслей, герой вернулся в отель, где его ждал тесный номер с небольшой кроватью и умывальником напротив – единственными апартаментами, которые ему были необходимы в скромной жизни отшельника. Молчаливый и замкнутый, Кайл Коллинс так и не смог найти себе друзей или надежных людей, на которых он бы мог положиться, в этом чуждом мире. Лишь пару раз он ночевал не один, приводя в свою постель ночных бабочек, которые тщетно пытались избавить его от кошмаров, что виделись ему каждую ночь вместо сладких снов. Оставшись разочарованным сим древним развлечением, он зарекся пользоваться услугами данного рода, вернувшись к более простому и уединенному методу удовлетворения своих физических потребностей.
Эта ночь тоже не стала исключением. Герой был не в силах открыть глаза, погрузившись в мир грез, но всеми силами старался покинуть его, мечась по кровати и обливаясь потом.
– Ты будешь самым красивым мальчиком в классе, – образ матери предстал в его сознании так же четко, будто он видел ее в данный момент наяву, – я горжусь тобой, милый.
Прекрасные, но раздирающие душу, видения сменялись жуткими сценами, которые бы он предпочел навсегда вырезать из своей памяти:
– Я бы сказал, что мне жаль, – хихикал Экзип, вытирая кровь с медицинской пилы, – но какой смысл врать? Мне это нравится! А тебе? Тебе нравится? Почему ты так смотришь на меня? Думаешь, папочка спасет тебя? Почему ты не говоришь со мной, маленький засранец?!
Но Кайл видел перед собой лишь свою отрубленную кисть, что плавала в мутном растворе, который наполнял небольшую герметичную банку. Боль, проходя по тому, что осталось от его руки, копьем врезалась в его мозг, а после со стоном растекалась по всему телу. Дрожь, неотступный холод, ощущение надвигающейся смерти.
Подсознательно герой пожалел, что сбросил с себя одеяло во сне. Он ненавидел холод. Не переносил на дух снег и лед, и уж тем более холодное время года, из-за чего частенько перебирался на другие, более теплые планеты, на несколько месяцев.
А кошмары не отступали. Молния сверкнула над его головой, заставив зажмуриться и содрогнуться от естественного страха. Однорукий человек в сером костюме держал его за горло, приподняв над землей. Отец что-то кричал, но раскаты грома заглушали его слова, сливаясь в единый порыв отчаяния.
– Лишь жертвуя самым дорогим, что у нас есть, мы можем спасти то, ради чего поклялись сражаться, – слова однорукого старика, что он услышал в тот вечер, навсегда остались на задворках его сознания, – жизнь жестока к нам с тобой. Мне жаль. Я лишь надеюсь, что твой путь окончится быстрой смертью, ибо свою судьбу я не пожелаю ни врагу, ни самому себе.
Разжав руку, что сжимала горло мальчика, Бог отправил Кайла в головокружительное падение сквозь темно-синий разлом в пространстве. С грохотом плюхнувшись в металлическом переулке, герой, наконец, проснулся. Свет фар очередного тобука пронесся мимо его окон, озаряя колыхающийся силуэт, сидевший на кровати. Он пристально разглядывал протез, переливающийся зеленоватыми оттенками неоновой вывески, что висела напротив его окна, и красными тенями его ауры, вырывающейся из-под металлических лат. Так Кайл старался понять, в реальности он сейчас или дурном сне. Наконец, он откинул голову назад и облегченно вздохнул. Разумеется, его реальность не сильно отличалась от кошмара, но кардинальное различие все же было: здесь никто уже долгое время не мог причинить ему физическую боль. Жакет, что валялся у кровати, оказался на его плечах, и герой вышел за дверь, более не в силах оставаться в тесном, душащем его, помещении.
