За столом сидела мама и отхлёбывала из кружки. Рядом на блюдце лежал откушенный бутерброд с колбасой. Я сел на стул и аккуратно отпил из стакана. Мама ответила на вопрос, появившийся в комнате вместе со мной:
– Папа на работе… Как ты уже, наверное, понял… Ладно, Игорёша, ты уже взрослый мальчик, скоро в школу пойдешь. Поэтому, с тобой уже можно говорить, как со взрослым, – воспользовавшись паузой, она откусила бутерброд. – Короче, мы с папой поругались вчера. Не волнуйся, ты тут не причем! Просто, так бывает, люди иногда ссорятся. И… Ну, в целом, это всё. Папа на работе… да…
– Хорошо, я понял. Грустно, что мы завтракаем только вдвоём, – я посмотрел маме прямо в глаза, ища там подсказки. – А вы не сильно поругались? Это из-за меня вы вчера дрались?
Её брови соединись над переносицей и рубленным движением поднялись вверх, уголки глаз, напротив, нырнули вниз.
– Нет, – она сделала отмашку правой кистью. – Ты что?! Конечно, не из-за тебя. Ты тут вообще не причем. Не волнуйся!
Интересно, она сама верит в то, что говорит сейчас?
Остаток завтрака мы просидели молча. Я активно жевал свои бутерброды, внутренне ведя ожесточенный бой с проснувшимся чувством вины за вчерашнее, которое нашёптывало мне расплакаться и упасть маме в ноги. И долго-долго просить прощение.
– А ты почему не на работе? – спросил я, закидывая последний кусок хлеба в рот.
Мама по-хозяйски собрала посуду со стола и поставила её в раковину. Затем открыла холодильник и ответила, прицениваясь к его содержимому:
– Я себя не очень хорошо чувствую. Решила больничный взять.
– М-м-м.
Передо мной появился маленький зеленый банан. Очищался он с усилием, но я смог добраться до не совсем спелой мякоти. Жевать это было не приятно.
– В школу хочешь уже? – продолжила разговор мама.
– Да, побыстрее бы. Познакомиться со всеми, – в этой череде событий я забыл о главном ближайшем событии в моей жизни. – Хотя, боюсь немного.
– Ой, не бойся! Всё хорошо будет. Школа пролетит одним днём, ещё вспоминать будешь, – попыталась подбодрить меня мама.
– А что вчера было с папой? – я доел банан и кинул шкурку в мусорное ведро под раковиной.
– В каком смысле, мой хороший? – мама хлопала ресницами под каждый слог.
– Ну, когда мы пришли, он странно лежал в ванной, – воздуха перестало хватать, горло пересохло, и я начинал заикаться. – И-и-и-и, вроде, там была кровь….
Слёзы сдержать я так и не смог. Тёпленькие малюсенькие капельки упали мне на щечки и соленными полосами потянулись вниз, раздражая крохотные ранки на моей коже. Ком в горле не давал продавить себя вниз, но и вверх не спешил идти. Ладони увлажнились холодным потом. Щеки загорелись багрянцем. Я не выдержал и отвернулся к холодильнику, ища у него защиты. Лоб приятно охладился от металлической дверцы. Я вдавил голову ещё сильнее и весь затрясся.
Тёплые тонкие руки скользнули по моим плечам и крепко обвили мой торс. Мамино тело прижалось ко мне. Мне стало хорошо. Появилось приятное чувство теплоты внутри, будто кто-то включил лампочку. Хотя скорее, зажёг спичку. Тревога незаметно стала рассасываться, как надоевший прыщ.
– Ты чего? Испугался вчера? – её голос смазал мои уши целебным бальзамом.
Я быстро закивал, от чего пару раз сильно ударился головой.
– Мой ты хороший мальчик. Не было вчера никакой крови. Тебе показалось, наверное. Папа, просто, принимал ванну и уснул. Не переживай, он сегодня вернется! – мама гладила меня по голове очень размеренными и аккуратными движениями.
