Кофе, косметика и кондиционер в машине слегка предало свежести, но все равно едва я столкнулась с Кэйт, как она накинулась:
– Что случилось, Мунни? Ты выглядишь… убитой! – обняла она меня сходу.
Я обняла ее в ответ, и как только открыла рот, чтобы сказать, просто выдавила всхлип, и слезы потекли из глаз.
Она гладила меня по голове, успокаивала. Сейчас были забыты все разногласия, обиды, и мы вновь стали родными подружками.
– Папа… Кэйт, папа пропал, – все же выдавила я. – Он исчез, представляешь, – и вновь разревелась на ее плече.
Так мы и стояли, пока не услышали голос Лео.
– О, привет, лесби! – крикнул он нам, еще не дойдя, а потом увидев мои слезы, уже совсем другим голосом: – Что-то случилось?
Я постаралась улыбнуться ему, когда Кэйт вместо меня (да и вряд ли я смогла бы произнести это еще раз) ответила:
– Представляешь, отец Мун пропал.
– Ты уверена? – спросил Лео. О, это вполне объясняет, что мы друзья – раскидываем глупые вопросы мы парадоксально умело!
Я просто кивнула, и тут прозвенел звонок. И нам надо было расходиться по аудиториям. Кэйт еще раз обняла меня, а Лео похлопал по плечу и прошептал: «Держись». И вот они удаляются от меня: чирлидер в синей мини-юбке, с черным корсетом (что делал ее фигуру аппетитной до уровня идеальности) и шикарной гривой пшеничных волос и мой друг, как всегда в спортивном стиле, что ему, кстати, так шло, а я опять осталась одна.
Пары шли неимоверно долго, мистер Батлер несколько раз пытался включить меня в процесс обучения – что ему обычно давалось очень легко, но сегодня это был не его день, как и не мой в целом.
Во время ленча в столовой, как обычно, было полно народу. Кэйт еще не пришла. Мы стояли в очереди, когда Лео спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
– Вроде норм, – ответила я, что было частично правдой, так как, скорее всего, слез не осталось, а в душе была лишь пустота с размером во вселенную.
– Одиноко? – предположил он.
Я кивнула.
И тут он обнял меня, погрузив в свой мир: его подкаченное тело, запах, сила объятия, его руки на моем затылке, которые прижимают меня к плечу… И на какие-то доли секунд я забыла обо всем. Был только он! Мой Лео. И мечты о том, что это могло все принадлежать мне; я могла бы касаться его так каждый день, не задумываясь о неловкости, зная, что это взаимно, растворяться в нем, без страха потерять и со всей страстью влюбленности. Жаль, что таких жестов с его стороны я могу дождаться лишь в столь плачевных состояниях.
Бабочки порхали по животу, как во время брачных игр. И мне стало так легко, будто мир стал ярче, будто и не было необычных исчезновений и боли.
Звучит все это ужасно, наверное. Вот пропал мой отец, я в трауре, а тут растворяюсь в страсти к парню… Но что я могу с собой сделать. Скакать на эмоциях – участь всей молодежи. Не зря же есть выражения: юношеский максимализм, пубертат. Гормоны, черт их дери!
И так стояли мы до тех пор, пока Лео не отстранил меня со словами:
– Я тебя так понимаю, – да, он тоже рос без отца. И кому как не ему понять меня в эти моменты.
Парень часто упоминал о своем родителе, который бросил их с мамой, когда ему было одиннадцать. И с тех пор лишь редкие открытки на праздники напоминали о том, что он еще жив.
Но я знала, что Лео не таит обид и злости на него, ему просто одиноко, особенно тогда, когда ему необходим совет и поддержка. Я это могла «прочесть между строк», когда приближалось, например, Рождество, и он шутил, что ему, как хорошему мальчику, он пришлет привет от одного оленя.
