Следующие полгода Майкл провёл в спортзале. С мячом в руках он думал о правильных движениях, бросковой стойке и чётких попаданиях. Слушал, как мяч взрывает сетку. Трёхочковая линия, пара ударов, два шага и по кольцу. Автопас, мяч, два шага и бросок. Три метра от кольца, два шага с места и снизу по кольцу.
– Майкл, расходиться пора!
Автопас, мяч в две руки, остановка двумя шагами и в баскетбольную стойку.
– Эй, Джексон, треня из овер, – раздалось где-то снаружи. Из того мира, где нет проблем. Нет развода и маминых слёз. Нет назревающего перехода из частной школы в обычную. Нет!
После решения о разводе родители начали игнорировать друг друга. Сначала папа жил и ел в своей комнате, к общему столу не выходил, а потом вообще перестал появляться дома. Комната постепенно пустела: первыми исчезли ноутбук и часть одежды, потом телик и лампа со стола, за ними – все вещи с полок в шкафу. Остались бледно-зелёные обои, бордовые кресла и диван, журнальный столик, бежевый ковёр и папин запах. Странно, раньше Майкл не чувствовал его. Папа ушёл не попрощавшись. Возможно, думал, сын не заметит.
Мама же, наоборот, стала раньше возвращаться домой и тиранить Майкла насчёт учёбы. Каждую минуту требовала, чтобы он занимался. Стала проверять не только электронный дневник, но и домашку. Домашку, на которую Майкл давно забил. Задавать вопросы или высказывать желания ему было запрещено. Вместо папы в квартире завелось мамино «надо». Убираться, умываться, учиться, есть и вовремя идти спать.
«Мяч лежит в руке. Присесть, выпрямиться и сделать бросок по кольцу».
– Давай спать, завтра в школу. Вещи собрал?
– Да.
– И после школы сразу домой. Ты слышишь? Нам надо кое-что решить.
Мама вытерла руки о жёлтое кухонное полотенце. Повесила его на ручку духовки и, наверное, на автомате пошла в ванную.
Каждый вечер одно и тоже: приказ, напутствие – и в душ. Потом проверка, всё ли выполнил сын. Пожелание спокойной ночи. Закрытая дверь.
В школе, куда перевели Майкла, сосед по парте Тим решил его подставить: незаметно положил свой смартфон в рюкзак новенького. Посреди урока раздался максимально громкий звонок, взбесивший алгебраичку. Сначала Майкл не отреагировал на звук, идущий из рюкзака. Потребовалось время, чтобы он начал искать телефон у себя. Ведь свой он всегда отключал, да и звук был другим. В итоге непонимающие глаза у Тима и очередная двойка у соседа. На перемене Тимофей Погодин получил по заслугам, за что родителей Майкла Ласточкина вызвали к директору.
Это была первая семейная встреча после развода. Папа отрастил бородку и стал выглядеть старше своего возраста.
– Братан, ты меня подвёл. – Голос, по которому, оказывается, соскучился Майкл.
«Нет, па, это ты меня подвёл».
– Па, я же был прав.
В отражении окна Майкл увидел себя почти с папу ростом, худого, с широко раскрытыми глазами и непричёсанными светлыми волосами. А рядом родители. Папа, с которым не общались пару месяцев, и мама, когда-то счастливая, но не сейчас – волосы собраны в хвостик, на лице тёмные пятна какого-то крема.
– Можно было и словами договориться, – изрекла глубокую женскую мудрость.
«Можно было бы и вам договориться».
– Не умею я словами.
Майкл спрятал руки в карманы куртки и пошёл вперёд.
– И вот так теперь всегда, – догнала мамина жалоба.
– Алло!
– Ба, привет! Как себя чувствуешь?
– Всё хорошо. Как сам, внучок? Как школа?
– Нормально, но… Можно я у вас поживу? Дома не могу больше.
