MUSEUM (Золотой кодекс) - страница 5

Я торопливо шла по вечернему Лоршу, опасаясь упустить Сандерса, который то мелькал в своем темном монашеском одеянии среди оживленной, наполненной торопящейся к вечерней молитве толпой улицы, выложенной каменными плитами, то исчезал за очередным поворотом.

Мои бедные ноги, обутые в роскошные новые лоферы темно-шоколадной замши из последнего завоза у Marion, украшенные разноцветной норкой и на небольшом квадратном каблуке, уже болели по-настоящему. Но присесть и хотя бы немного отдохнуть было негде и некогда. Да и зачем такие жертвы? – думала я зло и раздраженно, не зная, на кого же в первую очередь обрушить свой праведный гнев. Господи, да что за несносные туфли, это же пытка испанским сапожком в буквальном смысле, как в них болят ноги!..

Постепенно сгущались сумерки, и вся многогласая и многоликая лоршская толпа, которая, подобно регулярным морским приливам, прибывает сюда по воскресеньям и, конечно, на Рождество, стала меняться. Исчезли – как будто их сдуло порывистым и холодным вечерним ветром – и веселые любопытствующие японские туристы с фотоаппаратами, куда-то пропали влюбленные праздношатающиеся парочки, которые обычно слоняются тут от одного столика многочисленных вечерних кафе к другому. Внезапно я оказалась в глухом и гулком Зазеркалье Лоршского монастыря, где туристов, извечных, как и сам прославленный монастырь, уже и в помине не было.

Вместо них я увидела множество снующих среди старинных, каменной кладки, построек молодых людей монашеского вида – с тонзýрами, облаченных в длинные черные или темно-коричневые рясы, подвязанные грубо сплетенными кожаными поясами. Я смотрела по сторонам с любопытством, разглядывая строгий монашеский люд, не упуская тем не менее из вида Сандерса, однако теперь это было не так-то просто – он сливался в единое целое с толпой других монахов, спешащих к вечерне. Из последних сил я вглядывалась в быстро сгущающуюся, словно бы наливающуюся густыми крапинами темно-сиреневых чернил влажную декабрьскую темноту, вновь и вновь ловила глазами его фигуру в мешковатой темно-коричневой одежде, увенчанную глухим и скрывающим лицо от посторонних взглядов клобуком.

«Сандерс, стой, – мысленно кричала я, – дай мне хотя бы минуту отдыха! Мои ноги скажут тебе спаси-и-и-бо-о!»

Я уже начинала терять сознание от усталости, еще немного, и повалилась бы просто на мостовую – меня несло на автопилоте, из последних сил.

Наконец – слава Создателю – многоликая толпа начала редеть.

Удивительнее всего было то, что меня в этой толпе никто не заметил, а ведь я по-прежнему не прозрачная! Да, мой капюшон меня скрывал, но не настолько же! Какая-то неясность таилась во всем этом, как будто я действительно попала в Зазеркалье, где сквозь золотую патину времени уже не видно следов новых туфелек… Но думать об этом было некогда: я, словно порядком спятившая Золушка, уставшая после долгой охоты на принца, неслась за Сандерсом.

Слава Богу, Сандерс несколько сбавил скорость, минуя одно из темных, выложенных тяжелой каменной кладкой, зданий. Его высокие и казавшиеся неприступными для врага стены состояли из серых гранитных глыб, вперемежку с плитами рыжего известняка, который, как известно, очень удобен в обработке при строительстве, поэтому его и используют повсеместно.