Муть. Из брючного блокнота - страница 16

– И так, дорогой мой Лев… Николаевич. Условия мы с тобой обговорили и затвердили. Прямо скажу – они оказались финансово очень ёмкие… Откровенно говоря, я таких расходов не ожидал… Но, к тебе это не имеет никакого отношения – это мои задачи и я их решу. Слова мной сказаны, тобой условия акцептованы и всё! И на этом точка! Перерешивать в нашем кругу – себя не уважать. Этот вопрос закрыли. Теперь назови ежемесячную сумму, в которую нам встанет твоя бизнес-идея, имея в виду твой чистый доход без учёта налогообложения, потому что это мы также берём на себя. Это будут деньги, которые я буду передавать тебе из рук в руки или по твоему желанию они будут поступать на твой счёт в российском или зарубежном банке, что для нас непринципиально, – Коваль произнёс всё это акцентированно и без пауз, но и неторопливо.

Челнокова немедленно заколодило. Он не только не ожидал столь быстрого темпа переговоров, но даже не мог представить себе такой простоты в их проведении. Он обескуражено смотрел на Леонтия Щадовича, выпятив вперёд губы и этим превратив своё лицо в острый клин с ушами, сильно расширявшими его с другого конца.

– Можно и даже лучше чтобы твоё вúдение прозвучало в инвалюте, – это даст стабильность нашим отношениям, – простимулировал Коваль получение ответа на свой вопрос.

– Дак семь тысяч, – с выдохом произнёс Лев Николаевич и с облегчением мысленно поблагодарил себя за то, что он так прозорливо закрепил у себя в мозгу эту цифру.

«Однако у тебя и запросы!.. Ну, во-первых, ты мне совсем не напоминаешь Аллена Делона, а во-вторых, наша дама пока ещё, к моему великому сожалению, не является спутницей жизни какого-нибудь федерального оригинала, – размышлял Коваль, взирая на Челнокова истинно удивлёнными глазами. – А поэтому Лёва прими правду в том виде, сколько она реально стоит».

– Две с половиной тысячи чистыми – это вполне справедливая цена работ, которые тебе предстоит выполнять, – твёрдо сказал Леонтий Щадович, но увидев в глазах Челнокова не только категорическое несогласие, но и неприкрытую злость, добавил. – Тут нужно обязательно учитывать то обстоятельство, что наша пациентка будет исключительно за свой счёт закупать съестные припасы и горячительные напитки и вся эта еда и питьё будут наилучшего качества. Ты навсегда, Лёва, навсегда! забудешь об этой марке чая! – Коваль ткнул указательным пальцем в чашку. «Вот чорт, а не погорячился ли я?.. Да нет, я ведь знаю сердобольность Ларисы Яновны, и если она привяжется к тебе, а это будет зависеть исключительно от тебя, то твои закрома будут полны… На крайний случай, уж на еду-то “банкомат” дополнительно раскошелится».

– Это никак невообразимо и совершенно недопустимо. Я не намерен на это соглашаться даже и в том случае, если бы вы лично, Леонтий Щадович, попросили меня об этой услуге… за столь мизерные деньги! – очень уверенно произнёс Лев Николаевич, встал со стула, подошёл к окну и принялся демонстративно молчать, глядя в сторону леса.

– Три тысячи… но это при условии полнейшей удовлетворённости пациентки, – произнёс Коваль тем тоном, который означает, что это предложение является последним.

Челноков молчал, продолжая смотреть в окно. Лицо его выражало целеустремлённость, ноги прочно опирались на паркет, а руки, заложенные за спину, не проявляли ни малейшей нервозности.

«А ведь очень похоже на то, что тут коса вполне себе может найти на камень. Столько трудов может пойти прахом… Нет, никакой катастрофы в этом нет, ведь есть и ещё один вариант, который можно сегодня же пробить… явно есть и другие возможности… надо только позаниматься и они появятся. Но, вот время это да! “Банкомат” дал слишком мало времени… А с другой стороны, если тебе надо срочно и бегом – будь добр и плати тогда по высшему разряду… Решаю так: сейчас я с ним договорюсь в любом случае, все расходы предъявлю Максиму Устиновичу, и если они для него будут непосильны, то это будут уже его проблемы… Предложу ему тогда установить бюджет сделки и не делать жёстких ограничений по времени… А тебе, уважаемый Лев Николаевич, придётся остаться без этой работы, да и без любой другой работы от меня – твой контакт мой “айфончик” поместит в реестр плохих парней, – Леонтий Щадович ещё разок обвёл изучающим взглядом жилище, сосредотачивая его на мелочах. – А дела-то твои Лёва всё-таки плóхи! – заключил он. – Но, как ни крути, а жаль, если с тобой не получится! Ещё и потому, что и “Казанова” из тебя мог бы получиться очень даже пристойный. Вот так-то, Лариса Яновна! Вам самой лучше бы устраивать собственные удовольствия» – Коваль закруглил размышления, коварно задумался на несколько секунд, принял окончательное решение, сделал взор орлиным, но дружелюбным и заговорил ультимативным, но и снисходительным тоном: