Елена Васильевна, раскладывая на столе ложки и вилки, бросила взгляд на Свету и сказала с ехидцей:
– Это всё, что ты за три месяца наработал?
Света, пытаясь сгладить бабушкину колкость, проворчала:
– Ба, ну ты что? Хороший джемпер.
Валерий, продолжая извлекать из чемодана покупки, повернулся к бабушке, и проговорил:
– Зря Вы так, Елена Васильевна! Вот смотрите, это я Вам привёз.
И он встряхнул перед ней белый пуховый платок:
– «Метелица» называется. Очень тонкий и тёплый!
Елена Васильевна ответила:
– Ну, спасибо тебе зятёк! А, дайка, я угадаю, что ты деду привёз? Поди, рукавички?
Вошедший в комнату с графинчиком самогонки дед, остановился и, сощурив насмешливо глаз, уставился на Валеру.
Валера вытащил ещё один свёрток, и на свет появились меховые рукавицы.
Дед крякнул, и, засмеявшись, сказал:
– Ну, ты бабушка, колдовка! И сколь же ты, Валерик, потратился на подарки-то?
Тот сконфузился, и неохотно ответил:
– Ну-у, тысячи четыре!
Елена Васильевна, вздохнув, снисходительно сказала:
– Ладно! Давайте уже за стол садиться будем.
Обед получился не очень оживлённый.
Все по большей части молчали, а говорил, в основном, Валера. Он наливал, выпивал, закусывал, и почти всё время говорил, говорил, говорил… Это и понятно – его ведь не было уже давно, больше трёх месяцев, и у него накопилось немало впечатлений за это время. Хотя сами эти впечатления были не очень-то интересны присутствующим за столом, так как люди, о которых он рассказывал, здесь были никому не известны. А события, связанные с его вахтовыми делами, не особенно понятны.
Рада была, пожалуй, только Светлана. Да и то, со стороны могло показаться, что она довольна главным образом тем, что наконец-то вернулся её парень. Но ей всё время было немного совестно за него перед бабушкой и дедушкой, за это почти неприкрытое Валерино хвастовство.
Она волновалась, понимая, что когда закончится обед, он захочет уединиться с ней по другую сторону сеней в их комнате, которая была перестроена из летней избы.
Так и случилось. Там он сразу повалил её на кровать, и стал резкими движениями срывать с неё одежду. Всё портил сильный запах самогона, который, как всегда, вызвал у неё отвращение.
Она поняла, что ей опять не суждено испытать то, чего она всегда так хотела.
Поэтому, закрыв глаза, она ждала, когда он, наконец, утолит свою похоть. Но она всё-таки, более или менее, осталась довольна тем, что он, наконец, вернулся. Она уговаривала себя, что у неё, как и положено настоящей женщине, есть какой-никакой мужчина. И, главное, он её хочет и, значит, любит.
Валерий откинулся на спину и расслабился. Через несколько минут он встал с кровати, натянул на себя спортивный костюм и сказал:
– Пойду, покурю.
После этого он нетвёрдо шагнул за дверь.
Она поняла, что их свидание окончено, села в кровати и, немного посидев, решила, что, раз уж так, то и ей можно вставать. Она привела себя в порядок, поправила постель и вышла в сени.
Через открытую на крыльцо дверь до неё доносились голоса деда и Валеры. Они обсуждали, хороша ли нынче рыбалка. А ей тут же вспомнилось, что Валера, за все годы знакомства с ней, ни разу не ходил рыбачить.
Светлана вошла в большую комнату, и увидела сидящую у окна бабушку, ловко работающую спицами, и вяжущую что-то из двухцветной шерсти. Клубки катались в миске у её ног. Она присела рядом и, обняв бабушку за плечи, спросила:
– Ну как твой кашель, бабуль? Прошёл, вроде?
