– Если оттуда, то чего границы не закрывают? – задал резонный, в общем-то, вопрос Василий. – У нас ведь тоже эти бродят. Народ поговаривает, что их быстро отлавливают и куда-то увозят. Видать изучают. Препарируют.
– Да, народ чуть ли не в каждом дворе их видел. – подтвердил Петр, – И менты, вон, носятся, как угорелые. Значит много у нас этой заразы. Только по телевизору говорят, что опасаться нечего, случаи единичные и скоро все само пройдет.
– Ага, у нас все само проходит, – усмехнулся Василий. – Как триппер – капать перестало, значит прошло. Целая страна вот так взяла и «прошла», а мы сидим, лопухи развесив. Даже лапшу уже не снимаем. Привыкли.
– Началось, – выдохнул Петр. – Завел старую шарманку. Тебе что, живется плохо? Квартира есть, машину, вон, новую купил, жена, ребенок.
– Ну, да, жену и ребенка мне президент лично выделил, – захохотал Василий. – Спасибо ему огромное. Только машина моя в кредит на пять лет. Хорошо хоть квартира от родителей досталась. Да и то пришлось им дом в деревне покупать, чтобы разъехаться. А так, в ипотеку бы пришлось лезть на четверть века. Здорово.
Я слушал вполуха. Ничего нового от моей компашки услышать я не ожидал. Все эти россказни говорены-переговорены на сто рядов. Вступать в ненужную полемику не хотелось. У каждого своя правда.
Словно в подтверждение слов кузовщика, совсем близко завыла сирена. Василий аж вздрогнул от неожиданности.
– Ладно, побалакали, и будет, – резюмировал я. – Продолжим вечером, когда Толстуха уйдет.
И вновь прохлада бокса, грязное брюхо «Патруля» и куча матюков, которые я привычно складывал на гайки и болты, что упорно не желали выкручиваться. Но такова тяжкая доля механика. Тем более, что я тут и за моториста, посему забота о всех сношениях с движком тоже на мне. Но, повторюсь, работа мне реально нравилась. Особенно если Толстуха не подгоняла.
Отработавшие свое элементы подвески я складывал в железную тележку. Мы с мужиками собирали всякий лом и раз в две недели вывозили его в металлоприемку. Копейки, если посчитать, но общая копилка постепенно заполнялась и к концу года мы делили все нажитое на троих. Выходила новогодняя премия, которую мы платили сами себе. За что было бы не лишним поблагодарить и Толстуху, как бы парадоксально это не звучало. Она не совала нам палки в колеса и в долю не лезла. Да и не зачем ей это? Бездетная баба, живущая в свое удовольствие на солидную зарплату и более, чем внушительное наследство. Её брат Сергей, вложился в этот автосервис, а она свою долю прожигала, как хотела. Впрочем, это ее дело.
С подвеской я провозился до шести вечера. Пропустил почти все перекуры – так увлекся. Если бы не Василий, я бы и до ночи колупался.
– Ты чего, на трудовой подвиг нацелился? – поддел он меня. – Толстуха укатилась, можешь больше не стараться. Но мы скажем ей, что ты пахал, как вол. Может, мадам приголубит смазливого мазуту.
– Мадмуазель, – поправил я его, не обращая внимания на колкость. – Она – мадмуазель. Если предложит близость, я сразу соглашусь. Потом займу ее место и буду подгонять вас кожаной плеткой. Особенно тебя. Точнее, только тебя.
– Почему это только меня? – возмутился Василий.
– Потому что тебя много. – пояснил я. – Малоподвижный образ жизни ведет к увеличению объемов тела.
– Ничего себе, малоподвижный! Да я ношусь тут, как электровеник!
– А КПД близок к нулю. Иначе как объяснить, что моя вероятная невеста на тебя постоянно орет?
