Люди таких садовников называют музами, и даже не догадываются о том, что муза – это не вымысел, а самая что ни на есть реальность. Тяжёлый и повседневный труд для аров и вайров. Ну, и для люфтов немного.
К которой из этих трёх групп местные психи отнесли меня, понять было сложно. Потому что ары считались чистокровными, вайры – полукровками, а люфты – вообще седьмая вода на киселе. Я, откровенно говоря, не стала зацикливаться на этом вопросе, меня гораздо больше заинтересовал термин «арита».
Я ошиблась изначально, приравняв это обращение к общеизвестному «госпожа». На самом же деле «арита» переводилось на человеческий язык как «наречённая ара». И тут меня ждала приятная неожиданность, а перспектива быть усланной на таёжный хутор отодвинулась куда-то на дальний план.
Не скажу, что я поверила в сверхъестественность захвативших меня людей, но с интересом скрупулезно изучала их мифологию и законодательство. Не знаю, случайно ли, но Эрато среди прочей литературы принёс мне и тоненький правоведческий справочник. Честно говоря, я, наткнувшись на него, испугалась. Это же каким запущенным должен быть случай, чтобы так качественно и многогранно развивать свой бред!
Всю ночь со второго на третье марта я думала именно об этом, а утром, едва только протикало шесть, ко мне в палату заглянул предатель Бурильски, и я первым же делом спросила:
– Вы клятву Гиппократа давали?
– Конечно…
– Тогда скажите, психические заболевания бывают заразными?
Он вздохнул и посмотрел на часы.
– У нас есть тридцать минут на то, чтобы вы поверили, что всё написанное в этих книгах – правда, – произнёс он и мазнул по мне взволнованным взглядом. – Хотите прогуляться?
– Спрашиваете!
Да я закисла уже от тоски, сидя – лежа – на одном месте.
– Тогда я сейчас привезу коляску, а вы… вы, арита, пожалуйста, пообещайте, что никому не расскажете о том, что я вам сейчас покажу.
Я пожала плечами.
– Ладно.
И уже десять минут спустя я сидела на первом сидении синенькой докторской «Skoda». Неспешно мы выехали из подземного гаража, пересекли несколько десятков метров, отделяющих его от проходной, и замерли у полосатого шлагбаума. Я сжалась, увидев, что в нашу сторону идёт амбал в форменном костюме, но Бурильски успокаивающе похлопал меня по коленке.
– Не волнуйтесь, – шепнул он. – Всё будет хорошо.
Я, если честно, волновалась лишь о том, получится ли у меня сбежать, но своему сопровождающему я об этом, ясное дело, не сказала ни слова. Не знаю, на что я надеялась. Подать сигнал проезжавшей рядом машине, выскочить на ходу… Так или иначе, мне такой возможности не представилось. Стоило нам отъехать от проходной, доктор велел:
– Смотрите в зеркало заднего вида.
Вместо этого я оглянулась на бесконечно высокий небоскреб. Я таких в жизни не видела. Да в нашем Городе, если честно, таких и не было, они тут попросту не росли. Ареалом обитания таких небоскребов был Нью-Йорк или какой-нибудь Дубай, но точно не мой родной Город. У меня дух захватило, пока я пыталась высмотреть верхушку здания.
От ворот мы отъехали метров на двадцать, не больше, когда небоскреб попросту исчез, остались лишь несколько самых обычных зданий, вычищенные дорожки да упрятанные под снежные шапки невысокие деревья.
– Теперь верите? – тихо спросил Бурильски. – Мы не психи. И не заразные. А вы одна из нас. Ну или, по крайней мере, скоро ею станете. Арита?
– Меня зовут Агата, – сухо ответила я, неотрывно глядя в лобовое стекло. Теперь я видела, что между внутренней проходной и внешним чугунным забором была добрая сотня метров, так что добрейший доктор изначально ничем не рисковал, вывозя меня на прогулку.
