Музей открытых окон - страница 12

Когда палатка была установлена, а я с этим прекрасно справлялась сама, благо сейчас выпускают такие палатки, что их установить может даже ребенок, то внутрь стелился коврик-пенка. Сверху пенки я клала самонадувающийся матрац. Постельное белье заменял современный летний спальный мешок. Для лучшего комфорта я сшила себе из флиса в него вкладку. В Ласпи по ночам было тепло, поэтому чаще всего я спала только во флисовой вкладке. Вместо подушки у меня был тканевый мешок с чистым полотенцем. На этом нехитрое устройство моей постели заканчивалось.

При таком устройстве спального места я не чувствовала неудобств в виде кочек или каких-то неприятных горошин под собой. Спать на такой твердой поверхности очень полезно не только для спины, но и для всего организма. Это способствует восстановлению правильной статики тела в пространстве. Только первые пару ночей испытываешь неудобство, а потом спина привыкает и благодарит. Сон становится глубоким, полноценным и действительно восстанавливает энергию и силы.

Живя две недели в палатке, я всякий раз обнаруживала, сколько бессмысленной суеты в обычной жизни. В лесу не надо менять наряды. Достаточно пары шорт и нескольких маек. Нужно просто следить за тем, чтобы они были чистые.

Самый главный вопрос в палаточном отдыхе – это не отсутствие электричества, а наличие пресной воды. В период, когда Крым принадлежал Украине, мы ходили за водой в колодец неподалеку от поля с лавровым листом. Потом, когда Крым перешел к России, этот колодец неожиданно оказался на частной территории, застраиваемой очередным дворцом. Пришлось ездить на машине к добрым людям за водой в поселок.

В лагере мы всегда сооружали самодельный душ из пресной воды. На природе кожа должна дышать, быть чистой. Тогда палаточная жизнь даже без медитаций становится поистине целительной.

Были старожилы, которые приезжали в Ласпи больше двадцати лет. У каждого была своя расчищенная площадка под палатку. Свой огороженный камешками очаг. Свой тайник, куда до следующего года складывались кастрюли и иногда бутылка нераспитого крымского красного.

В советские времена в Ласпи приезжало больше ста человек. Потом народу стало значительно меньше. Я не помню, чтобы нас было больше пятидесяти. Но даже из них на занятия ходило не больше десяти-пятнадцати человек. Остальные были родственниками или друзьями, которые за компанию приехали отдохнуть на море.

В самые первые поездки мы познакомились с другими постоянными участниками из Харькова, Донецка, Германии, Америки. Для некоторых это уже был двадцатый год медитаций в Ласпи. Этим людям было от сорока до шестидесяти. Большую часть своей жизни они прожили с этой выстроенной внутренней вертикалью к Божественному, которая просвечивала незримо все уровни их повседневности. Нам, конечно же, в первые поездки было очень интересно с ними общаться, и мы смотрели на опытных участников как зачарованные. Живые люди, медитирующие не один десяток лет! Какие они? Что они познали? Как они мыслят? Как повлияла медитация на их судьбы? Это было безумно интересно. Мы установили свои палатки и пошли гулять по лагерю.

− А почему они так долго медитируют? Почему они до сих пор не достигли просветления? Я так точно не хочу! Всю жизнь безрезультатно сидеть в позе лотоса, – искренне возмутилась Лена.

Тогда нам казалось, что мы-то уж точно с первой поездки в Ласпи поймаем свою синюю птицу просветления. Медитировать двадцать лет? Нам казалось это уделом глупых двоечников, неспособных приложить достаточно усилий для рывка на духовном пути. Сейчас я улыбаюсь, вспоминая наше неофитское рвение и самонадеянность. Эта самонадеянность дорого стоила, так как становилась одним из первых препятствий, закрывающих дорогу. Во-первых, она создавала излишнее напряжение, избирательность восприятия информации. А во-вторых, неизменно оборачивалась разочарованием. Вернувшись домой, мы, ожидая кардинальной трансформации себя и не получая ее, не замечали маленьких и действительно важных результатов. Расстраивались, точно так же считая тупыми, но уже не других, а себя. А ключ в том, что просветление невозможно для себя. Оно для мира… оно общее…