— Нужен, — улыбнулась я.
Внутри самой кофейни почти никого не было, и мы спокойно могли поболтать. Кофейня располагалась на втором этаже невысокого дома с необычной планировкой и могла похвастаться летней верандой, стоящей над первым и спрятанной в густой тени нависающего третьего этажа. Выглядело это как огромный балкон прямо перед спрятавшейся в глуби здания кофейней. И вместе с расстеленными поверх бетонных плит коврами создавало ощущение непередаваемого уюта. Там-то на мягких диванах сейчас и отдыхали посетители. Там я и сама любила и отдохнуть, и поработать.
— Вроде еще не так сильно отросли, — Катя вглядывалась озадачено в ногти.
— Готовлюсь к неприятной встрече и хочу быть во всеоружии, — усмехнулась я, — так что завтра еще и схожу концы подравняю!
Послезавтра был запланирован семейный обед с Бакуриными, ради которого я и выкроила сегодня время, чтобы заглянуть в салон красоты. Я могла бы, конечно, отказаться, могла бы уже сейчас сказать отцу, что ничего путного из этого сватовства не выйдет. Но не сказала.
Во-первых, мне было иррационально любопытно — чем-таки я не угодила «хорошему мальчику»? Понравиться отчиму было не так-то просто, а тем более настолько, чтобы одобрять его в качестве моего возможного ухажера. Он очень ценил то, что завоевывал с трудом, а на мои любовь и уважение отчим в свое время потратил много времени и сил.
Из догадок у меня было только навязчивое желание его родителей нас свести, которое бы любого могло вывести из себя. Было ли желание Барукиных навязчивым или оно таковым казалось самому Егору из-за повышенной чувствительности — я не имела ни малейшего понятия. Но других теорий у меня не было. Сама я бы ему ничем насолить не успела и искать причину в себе даже не собиралась.
Во-вторых, после неудачного знакомства я чувствовала себя дурой. Дурой мне себя чувствовать не понравилось, и очень хотелось хоть немного отыграться. Не перед Егором, конечно — перед собой. Хотелось дать себе еще один шанс остаться довольной собой после общения с неприятным человеком, чтобы потом не воображать на ночь, а что бы я могла сказать тут или там. Я терпеть не могла, когда кто-то вызывал во мне такие чувства — благо, происходило это очень редко — и теперь хотела от них избавиться.
И по опыту я точно знала: чем лучше ты выглядишь — тем увереннее себя чувствуешь. Девушка подала мне прозрачный стаканчик с трубочкой, зашуршали внутри кубики льда, и ладонь приятно охладило конденсатом, скопившимся капельками на стенках стакана.
— Удачи тебе в бою! Пусть в этот раз поострее напилят и поярче накрасят, — улыбнулась на прощание Катя, и я с улыбкой отсалютовала ей стаканом.
Еще раз звякнул колокольчик над дверью, и, спускаясь по лестнице, я с наслаждением втянула холодный американо, разбавленный тоником. Я уже хотела было водрузить солнцезащитные очки обратно на переносицу, но остановилась, чуть не споткнувшись.
И ошарашено уставившись на припаркованную прямо напротив входа машину. Точнее, на того, кто стоял, облокотившись на машину, и смотрел прямо на меня.
— Добрый день, Людмила!
Егор Бакурин стоял напротив, скрестив руки на груди и раздраженно постукивал пальцем по крепкому предплечью. Бедная рубашка натягивала вздутые мышцы, а верхняя пуговка едва удерживала полы рубашки, которые явно уже мечтали сбежать и продемонстрировать крепкий разлет ключиц во всей красе. В глубине своих тканевых душ они знали: он об этом тайно мечтает!
