На его лице снова появляется ухмылка.
— У вас бурная фантазия, Ксения. Мне нравится.
— А мне — нет. Я вас в стольких вещах с этим вашим фиктивным браком подозреваю, что волосы дыбом становятся. Скажите мне — зачем?
Он продолжает сверлить светлыми глазами сетку на моём лице. Это крышесносное сочетание тёмных волос и таких вот глаз буквально сводит с ума. С места, где я стою, невозможно понять, серые они или зелёные. И всё же очень хочется узнать, зачем ему всё это.
— Маску сними, тогда скажу.
7. Глава 6
Вот привязался. Сними да сними маску.
— Выходит, если женщина не красотка, то она вам априори неинтересна? Да, Максим?
— Ни фига себе у вас словечки, Ксения. «Априори». Сто лет такого не слышал. Это в пчеловодном университете преподают такие слова? Что это вообще значит? — Засовывает он руки в карманы блестящих дорогих брюк и красиво улыбается, слегка наклонившись.
Шутит.
Всё время пытается меня рассмотреть, чем довольно сильно нервирует. Эта вальяжная поза — показатель уверенного в своём теле человека.
— Априори — значит заведомо, независимо от фактов.
— Занудство.
— Почему сразу занудство? — дёргаю свою пчеловодную маску, мне неловко рядом с ним, между лопаток течёт струйка пота. — Так уж сложилась школьная программа, Максим, что на уроках родного языка вне поля зрения остается важнейшая его сторона — эстетическая функция. Я люблю читать и смотреть уроки словесности. Сейчас реже, конечно, времени вообще нет, но в юности я любила поваляться со словариком.
Дубовский медленно приподнимает правую бровь.
— Теперь понятно, почему вам подходит только фиктивный брак, — начинает смеяться Максим, а я, всплеснув руками, пытаюсь держаться и не реагировать. — Мужчины любят красивых и глупеньких, Ксюшенька. Эти ваши проникновенные речи отрезают от вас часть кавалеров. Валяться надо с мужем, а не со словариком.
— Вообще-то, кавалеров у меня хватает.
— Да?
— Да! И не кого-то там…
Замолкаю. Не собираюсь я перед ним оправдываться. А он снова смеётся.
— Вы прекрасны, Ксения, не обижайтесь. Даже несмотря на этот пчеловодный костюм.
— Ну знаете ли. Идите вон в машину, езжайте обратно в город, Максим Дубовский!
Острый взгляд прибивает меня к месту. В горле внезапно пересыхает. Только этого мне и не хватало. Мне приглянулась его анкета, но я, очевидно, ошиблась в выборе. Надо будет написать другому кандидату. В вороте чёрной рубашки виднеется бронзовая, с чётким рисунком рельефных мышц грудь. Закатанные до локтя рукава обтягивают руки с буграми мускулов, запястья переплетают сухожилия. Как молодая здоровая женщина, могу сказать, что вижу перед собой великолепный образец представителя мужского пола, пожалуй, лучший из тех, что мне довелось видеть за двадцать семь лет жизни. И этому образцу надо срочно возвращаться туда, откуда он явился.
— Подозрительный вы тип, Максим Дубовский, если это, конечно, ваша настоящая фамилия.
Он осматривается. Затем снова резко ловит меня в фокус светлых глаз. Не может меня рассмотреть. Но я всё равно вздрагиваю, пытаясь скрыть естественную реакцию женщины на красивого мужчину. Ко всем моим проблемам со службой опеки, банком и местной администрацией мне не достаёт получить в подарок мужика, с которого в древности наверняка лепили бы скульптуры.
— Возвращайтесь в столицу, Максим, — повторяю в десятый раз, как будто сама себя уговариваю. — Нам не стоит тратить время друг на друга. Мы не сойдёмся.
