За письмо едренное турецкому султану.
За письмо правдивое русскому царю.
Пока Алексей шел к имениннику, высокий, поджарый, с опасным взглядом горящих глаз и сухим лицом, казак, в синей гимнастерке с расстегнутым воротом, вскочил из-за стола. Двигаясь плавно, словно большой хищник, вышел к стене с портретами. Вытащил две шашки. Клинки поднялись к потолку, скрестились, разбрасывая полированным металлом зайчики. Малый миг стоял неподвижно, ловя мелодию.
Зафланкировал с шашками, лихо притоптывая сапогами закружился в такт песне. Начал с простой мельницы. Победно запел, завыл пластаемый воздух. Серебристая полоска острого металла справа наотмашь рубанула невидимого противника, второй клинок словно догоняя, полоснул следом. А первый уже молнией летит слева вниз. Словно живые, клинки порхали вокруг тела, одновременно стремительно вращаясь в ладонях. И все это на немыслимой скорости. Раскрасневшиеся казаки пронзительно засвистели, заулюкали, один азартно захлопал ладонями по столу. И столько было в «танце» силы и какой-то хищной грации, что Алексей невольно остановился и несколько мгновений словно завороженный глядел на представление расширенными от удивления глазами. Он считал себя неплохим бойцом, но то, что демонстрировал казак было нечто запредельное. Он знал только одного бойца равного по мастерству–покойного отца.
И во веки слава Сирко атаману.
Я спою вам братцы, да люльку закурю.
Казак подбросил шашку вверх, вращаясь в полете словно запускаемый пропеллер она точно попала рукоятью в подставленную ладонь. «Нда… – с завистью и невольным уважением подумал Алексей, – Мастер! Недаром предупреждали опасаться встреч с казаками… в схватке с таким шансы равны нулю. К тому же мы бьемся за себя, за семью и кунаков, а эти за всех кто за их спиной – страшный противник…» Капризная богиня Клио (истории) в очередной раз поразила и обманула всех. Архаичное холодное оружие с молекулярной заточкой лезвия вновь стало актуальным в двадцать третьем веке. В узких коридорах космических кораблей и станций абордажные партии предпочитали сабли, шашки, кинжалы и катаны, ими было куда сподручнее действовать в ближнем бою. К тому же отсутствовал риск продырявить пулей внешнюю оболочку. А при столкновении аватаров, защищенных броней, с многократным резервированием важных центров холодное оружие было вне конкуренции. Пулеметная очередь в упор имела мало шансов остановить дистанционно управляемого робота, зато один взмах доброй стали способен лишить его головы с центром управления и видеорецепторами а второй – в области живота, разрушить резервный центр и полностью вывести механизм из строя.
Капитан усадил Алексея на стул слева от себя, туда по обычаям «Нового Кавказа» усаживали почетных гостей. Придвинув к себе тарелку, юноша смущенно потер нос, такой встречи он не ожидал.
Дроздов наклонился к юноше, дыхнув алкоголем, кивнул в сторону продолжающего «цирковые» трюки с двумя шашками казака:
– Как, нравится паря?
– Очень! Такое владение шашкой только по СВ видел, – вполне искренне ответил Алексей. Польщенный капитан подкрутил усы и залихватски подмигнул.
Вей, вей, вей ветер, раздувай бурьяны.
Ай да удаль в диком поле Сирко атаману.
Уже не только гармонист пел, грубыми голосами подпевал весь стол, а казак все продолжал неутомимо плясать, выделывая все новые танцевальные «па», шашки все пели, все плясали в руках. Песня, дикая, непокорная, как и сам Алексей, плыла и плыла по залу, невольно родня собравшихся этих странных людей с Алексеем. И столько было энергии в грубой мужской песни, что он невольно начал подпевать. Губы словно сами по себе произносили:
