– Доброго вечера, Илья Васильевич.
Стейш, не оборачиваясь, могла предсказать реакцию. Вот самовлюбленный кот за ее спиной отвечает подруге такой же улыбкой, его голос смягчается и становится многообещающе вкрадчивым, будто они уже на свидании тет-а-тет. И сейчас все сведется к горячему шепоту на ушко, разумеется, если дама позволит.
Кожей уже ощущала горящий в мужских глазах огонь предвкушения, как ее окатили ледяной водой. За спиной с холодной формальностью прозвучало:
– И вам, Муза Вениаминовна. Рад, что вы приняли мое приглашение. Надеюсь, вас все устраивает? Никаких проблем не возникло?
«Этот Серов что, железный?!» – пронеслось в голове.
Надо было что-то сказать или лучше сделать: схватить за руку и сломать пальцы, плеснуть в него горячим кофе или наступить пяткой на брендовые ботинки. Но она не сделала ничего, прислушиваясь.
– Все прекрасно. Благодарю за приглашение. Признаюсь честно, я не разбираюсь в кофе, поэтому привела с собой подругу, которая способна оценить его по достоинству.
– Я в этом не сомневаюсь. – В следующую секунду горячее дыхание обожгло шею Стейш. – Может, ваша подруга согласится высказать свое мнение о напитках лично мне как владельцу заведения? И заодно обсудить перспективы карьерного роста…
Это снова звучало как очень-очень непристойное предложение и было сказано тем самым вкрадчивым тоном, каким обычно обращались к Музе. Вспомнила – вот и всплыло, не иначе.
Время на молчание кончилось, и Стейш выдала первое, что пришло в голову:
– Пальцы.
– Что? – Гад на секунду растерялся.
– Убери свою руку, иначе пальцы переломаю. Все.
– Шикарно. Сто лет не был на больничном, ломай, – шепотом обрадовался Серов.
«А-а-а-а-а-а-а!» – вот что ей хотелось крикнуть в ответ. Ну как можно быть таким раздражающим, самоуверенным и более вредным, чем она? Сам напросился. Она честно предупредила.
Через мгновение ее пальцы уже изо всех сил сжимали мужскую руку, такую горячую, что казалось: еще чуть-чуть – и обожжет. Стейш резко повернулась, чтобы видеть лицо Серова, когда он испытает настоящую боль, но совершила ошибку. Наклонившийся к ее уху мужчина оказался слишком близко. Кончик носа коснулся гладко выбритой щеки, еще хранящей свежий аромат геля после бритья, переплетенный с запахом крепкого кофе.
И, черт возьми, он должен был отодвинуться первым! Но Серов не шелохнулся и произнес:
– Ломай, если сможешь. На один судебный иск с моей стороны будет больше. И работать со мной придется на пару месяцев дольше! – Специально обернулся так, что их носы почти соприкоснулись. – Что скажешь, Настенька?
Отступать. Бежать с поля боя, и к черту хваленая прямота, сила и скверный характер, отпугнувший десяток женихов. Сбросила его руку и тихо рыкнула:
– Я не буду на тебя работать. И не называй меня Настенькой!
Стейш смотрела в смеющиеся зеленые глаза и чувствовала себя чайником, в котором начинают появляться мелкие пузырьки. Вода сейчас закипит, вот только носик кто-то вероломно заткнул, и теперь пар не может найти выход. Чайник вот-вот взорвется.
– Желание дамы – закон.
– Прекрасно. Тогда у меня их два. Никакой Настеньки и свали уже отсюда.
– Законы созданы, чтобы их нарушать! – вздохнул так, будто невидимый босс силой заставил его коснуться кончика ее носа своим и явно запланировать очередную глупость.
Одно мимолетное касание. Кожа к коже. Тепло к теплу. Два кофейных дыхания переплелись в невидимом танце. Головокружение. Стейш, надеясь, что никто не заметит, изо всех сил вцепилась пальцами в сиденье. Сердце несколько раз до боли ударилось о ребра, разгоняя текущий по венам жидкий огонь.
