Музы Припарнасья - страница 5



Борис Викторов

Идут века. Харон бухает

Цепная лодка отдыхает.

В реке отсутствует зараза

(лишь от изделий №2

порой болела голова)…

Который век весь мир бухает:
глотнув на выдохе, вдыхает,
блаженно нюхает рукав,
сгибая локтевой сустав.
Харону жажда сушит глотку.
Он лодку перегнал на водку
и прёт, как к нересту плотва,
толпой изделье №2.
Лови на закусь – не халва,
но всё ж солидней рукава.

Елена Виноградова

Их осталось только тридцать

Верных родине доныне,

Где хлебов почти не сеют,

Где земля рожать устала…

Журавлиный клин редеет.

Что с тобой, Россия, стало?!

Их осталось ничего-то,
а когда-то было много.
Даже думать неохота,
где окончится дорога.
Они были величавы,
травоядны и смиренны —
жалко, правда, не курчавы,
но и не обыкновенны.
Нравы наши измельчали,
души наши обмелели.
Хорошо было вначале.
Что ж мы – вовсе одурели?
Они только в зоопарке —
в лепрозории свободы.
Извели их по запарке
мы – моральные уроды.
Вот ужо придёт Мессия —
не покажется нам мало!
Родина слонов Россия,
что с тобой, Россия, стало?

Александр Габриэль

1

Вакантно. На душе поют ваганты

про власть вина, про глупый политес;

про то, как дистрофичные Атланты

страдают недержанием небес


Вакантно. Вместо Гегеля и Канта

в душе – сквозняк и тонны чепухи.

И в стены слепо тычутся стихи —

ублюдочные отпрыски таланта.

Галантно. В телевизоре гаранты
токуют, наплевав на политес,
и мэтров безразмерные таланты
страдают недержаньем поэтесс.
Сосиски силиконовы, как сиськи,
а цены блин как на «Мадам Клико»…
Всё как всегда – нормально, по-российски:
хрен под рукой, а локоть далеко.
Зато вакантно! Дремлют Росинанты
и буцефалов бродят табуны,
ублюдочные отпрыски таланта
стихами в стены тыкать не должны.
Бери коня и музочку в борделе,
строчи строкой, как Анкин пулемёт…
Да не тяни! Ну, что ты, в самом деле?
Вакантно место. Вдруг другой придёт?

2

Глотает таблетки старик Козлодоев

распухла простата. Намокла постель.

Проблемы со зреньем, проблемы со слухом

и запоминанием начатых фраз…

А где-то Голицын не падает духом,

в кустах ублажая по дюжине враз.

Нога заплеталась за ногу другую,
а, может быть, ту… ну, что та, да не та —
старик Козлодоев, на коз негодуя,
простату лечил, что в боях нажита.
В ночи надрывался поручик Голицын,
корнет Оболенский ему подвывал.
По дюжине к ним прилетали девицы
в подвал, на чердак и на сеновал.
Потел Козлодоев, как вербные почки,
но не распускался, хоть тресни, хоть плачь.
Он камни вытаскивал пальцем из почки.
При помощи клизмы имел его врач.
Как яйцами, китель звенел орденами:
сдавай караул, то есть презерватив.
Лежал Козлодоев, в штаны, будто в знамя,
вцепившись и горестно их приспустив.
А яблочко-песня на фрейлахс сбивалась,
а кони скакали в тудыть-перемать.
Лежал Козлодоев… А что оставалось,
пока не велели штаны поднимать?

Ираида Вовненко

отброшенная единица белья…

завладевание ногой в дорогом педикюре…

Овладеет он ногою,
а потом ногой другою,
а потом её нагою
прочь отбросит от белья
своей собственной ногою,
прорычав ей: «Ты моя!».
Педикюра не снимая,
я скажу ему: «Не знаю.
Вы меня смутили прямо —
мне не разрешает мама.
Но вам страстно так хотится,
что нельзя не согласиться».

Татьяна Герасимова

Я тебя украду… Разреши! Хоть на миг


Ты возьмёшь меня на руки и пронесёшь

Сквозь сады, что цветут белопенно,

И опустишь в траву… И желания дрожь

Пробежит вдруг… И вот над Вселенной

Наши стоны, в восторге сливаясь, летят!..

Я тебя украду. В оргастический мир
унесу на руках – пусть фригидность судачит.