Что-то там про великую красоту, спесивую молодость, которая так и хочет показать себя во всей красе, во всеоружии, все эти блестки, блистательность, стрелки на глазах, стрелочки, такие острые, что можно порезаться, и каждое слово – как мраморная искра, вылетающая из-под резца скульптора-профессионала.
Именно что профессионала, хотя и такого молодого. Молодость и профессионализм – это очень редкое сочетание, практические невозможное. Ему было всего-то 23, а уже профессионал. Обычно в таком возрасте, если человек правда что-то может, то это – талант, ну или гениальность, которые в более позднем возрасте должны оформиться в профессионализм, который может как разжечь гениальность, так и наоборот все разрушить…
Но Артем чувствовал неприязнь к этому молодому профессионалу.
– Ну что, – сказал Артем. – Какая тема будет в этом году?
– Я хотел с вами посоветоваться.
Артем пошел в свой кабинет, и Антоша быстро засеменил за ним.
– А что со мной советоваться? – сказал Артем. – Я – это всего лишь тень редактора. Настоящий редактор – это ты. Я думаю, совсем скоро ты станешь самым главным в этом издательстве. Хочешь этого?
Антоша замешкался. Они шли сквозь людской поток, и Антоша еле поспевал за Артемом. Артем думал, как бы сбросить его с хвоста, но Антоша так и не отставал.
– Нет, – сказал Антоша, наконец.
– А что так?
– Я думал, что это ты станешь главным, после того, как…
– А может и я, – сказал Артем. – Ты бы хотел этого?
– Да, конечно.
– Мне кажется, ты меня обманываешь. Не поверю, что ты не хочешь возглавить эту махину.
Они зашли в офис Артема. Здесь было слишком душно. Артем подошел к большому окну и открыл его. Мокрый ветер ударил ему в лицо. Артем полной грудью вдохнул эту студеную сырость и едва не закашлялся.
– Я просто хочу расти как профессионал, и благодарен вашему отцу, что он мне предоставляет для этого все возможности.
– Да что ты говоришь! Неужели, ты думаешь, что я поверю во всю эту чушь? – скривился Артем.
Антоша растерянно пожал плечами.
– Но это чистая правда, – сказал он.
– Если честно, меня это не интересует, – сказал Артем. – Мне плевать, как ты работаешь. Просто не мешай мне жить. И не мешайся под ногами. Пусть мой отец к тебе и хорошо относится. Это не значит, что и я буду к тебе хорошо относиться. Здесь не такое место, где каждый получает по заслугам. А то мой отец давно бы уже горел в аду… Так что то, что ты хорошо пишешь, еще не значит, что я буду относиться к тебе с уважением, – он подошёл ближе и снизил громкость голоса на полтона. – Хочешь, я превращу твою жизнь здесь в ад? Я мог бы это устроить. Очень быстро. Так, что ты сам уволишься…
Антоша застыл, и с трудом протолкнул ком в горле вниз по пищеводу.
Артем рассмеялся. Очень громко. Потом похлопал Антошу по плечу.
– Да ладно, я же шучу… Чего ты так напрягся?
***
В Петербург как-то неожиданно пришел Хеллоуин. Ну, как сказать, пришел. Прокрался – более подходящее слово. Суровый и холодный антураж города послужил рамкой для тех немногих любителей нарядиться в смешные и страшные костюмы, пройти от одного кафе в другое, или из одного бара в другой, пропустить по стаканчику глинтвейна, или чего-то более крепкого…
По пути на парковку Артему встречались эти разукрашенные полу-счастливые люди, которые разговаривали друг с другом… Им всегда было, о чем поговорить. И не так важно, что это; может быть, они говорили о насущных делах, вроде завала на работе или насморке у детей, о холодной сырой погоде, о ветре, прошивающем насквозь, о неудобных туфлях… И Артем шел, пробираясь сквозь толпу, мешанину из равнодушных прохожих с серыми лицами и слабо веселящейся в основном молодежи, шел как бы в пику им. Задумался о матери. Вспоминал, вспоминал, и все никак не мог вспомнить то, что могло бы заставить его улыбнуться.
