Вся одежда ловцов – набедренная повязка да тростниковый зажим, висящий на шее, делали тело Джаффара и без того худого костлявым и смешным. И обычно всей команде было весело не от шуток этого доброго малого, а от самого его вида, когда он потешался своими рассказами. Даниялу нравился Джафар с его шутками и необыкновенной открытостью. Даже его худоба шла ему, иначе это был бы не Джаффар.
– Джаффар! Подумай, как бы ты уже оказался в воде! – Мухаммед решил поторопить братию.
– Да, мой господин, я уже там! – и ловец, взяв нож и сетку, нацепил зажим на нос. Он ловко продел ногу в петлю над грузилом и с гиком пошел ко дну.
С обоих бортов судна были выставлены подобие весел с широкими квадратными лопастями, которые бросали тень на месте погружения. От каждого такого весла в воду спускались два каната. Один из них служил для погружения ловца, а другой имел на конце сетку, которая вытягивалась наверх после того, как ловец наполнил ее раковинами жемчужницы.
Примерно через минуту Джаффар по условному сигналу, производимому веревкой, был поднят напарником. И пока доставалась сетка с уловом, он отдыхал минуты две-три, чтобы возобновить погружение.
– Где-то через часок, пока Джаффар будет отдыхать, готовься Даниял!
– Мы погрузимся вместе, и я в последний раз покажу тебе, как и по каким признакам попытаться определить, есть ли жемчужина в устрице, чтобы не погубить пустую жемчужницу и дать ей возможность в будущем взрастить то, что мы так усердно ищем.
– Я не могу понять, как Вы это определяете?
– Это бывает нелегко, как ты уже заметил, но ты постарайся почувствовать. Всякое дело нужно делать с любовью и тогда оно обязательно получится.
Мухаммед посмотрел в даль. Где-то там за этими голубыми волнами его дом. Разговор с Даниялом всколыхнул в нем воспоминание о его молодости, жене Зайне, его сыновьях и Джумане – дочери, которую он, казалось, любил больше всего на свете.
Зайна не была похожа ни на кого на острове. Среди своих смуглых братьев и сестер она не только отличалась внешностью, но и своенравным характером, не так уж присущим для женщин этой стороны света.
Все в ней выдавало пришелицу из другого мира. Ее громкий завораживающий смех одних заставлял улыбнуться, других приводил в смущение, потому что обычно хорошим воспитанием женщины являлся тихий голос и кроткие манеры.
Но Зайна завораживала всех, и никто не оставался равнодушным, глядя на нее.
Еще будучи очень молодым Мухаммед знал, что именно она будет его спутницей. Именно ее радости не хватало ему с самого раннего, полного лишений детства. Кто-то говорил, но сама Зайна не хотела слышать эту историю, что когда-то давно к берегу Мухаррака прибило лодку с больной умирающей женщиной с младенцем на руках. В те годы в Европе свирепствовала холера. Проходящее мимо островов чужеземное судно имело одну из пассажирок, заболевшую этой страшной болезнью. И видимо, чтобы не подвергнуть большинство пассажиров на борту этой заразе, решили отправить лодку с ней и ее грудным ребенком к берегам, надеясь на Божью помощь и милосердный нрав местных жителей. Женщина вскоре умерла, а девочка осталась в живых. Ее вырастила семья, у которой только что погиб маленький ребенок, и она заменила его собой, став им родной дочерью. Девочку назвали Зайной, что означает милая. И это соответствовало истине. Вскоре историю забыли, а Зайна радовала односельчан своей улыбкой и непосредственной веселостью.
