Бабушка спросила:
– Что случилось?
Дзэн ответил:
– Да так, поссорился с друзьями.
Бабушка огорченно спросила:
– Это связано с университетом?
Дзэн не хотел лгать своей семье, но был ли у него выбор:
– Да.
Бабушка Хай, гладя своего внука по голове, сказала:
– Я знаю, трудно покидать свой родной дом, но что поделать, рано или поздно тебе придется вылететь из гнезда.
Дзэн сказал:
– Спасибо, – и на его лице виднелись слезы, которые текли, словно капли дождя и падали на пол подобно ливню. Дзэн сказал, идя к деревянной лестнице. – Я немного отдохну, пожалуй.
Бабушка Хай одобрительно кивнула:
– Хорошо.
Дзэн поднимался по старой и трухлявой деревянной лестнице прямо в старый коридор, где обычные двери были заменены японскими ширмами и на них были нарисованы цветы лотоса. Дзэн сделал пять шагов вперед и зашел в одну из этих дверей. За дверью предстала взору большая комната с плакатами разных китайских диорам (китайских фильмов) в жанре драмы, они были развешены на стенах словно рекламные вывески. Пол был деревянный и гладкий, подобно дну моря, а стены из бумаги, как в Китае, согласно древней традиции и классике китайского жилья, а кровать заменял коврик с одеялом поверх него. Дзэн лег на коврик и, надеясь, что ужасы, которые он пережил, окажутся просто дурным сном, и когда он проснётся, все станет как раньше, хотя в глубине души он знал, что ничего не будет как прежде. Дзэн, лежа на коврике, быстро заснул. Во сне ему виделось радужная картина, спокойная и чистая. Все было прекрасно.
Но тут раздался чей-то голос:
– Чудесный сон, правда?
Дзэн не понимал, что случилось:
– Что такое? Кто ты?
Голос сказал:
– Я – твой друг, а ты – мой.
Дзэн не понимал, но почему-то он начал успокаивается:
– Да, ты мой друг.
Голос был спокойным, ласковым, словно пение соловья или колыбельная:
– Тебе нравится сон, который я тебе подарил, друг?
Дзэн ответил:
– Да.
Голос сказал:
– Тогда продолжай спать, ведь жизнь слишком жестока, лучше спать вечным сном, верно?
Дзэн не мог сопротивляться, и он сказал:
– Да, друг.
Тем временем в доме Мерлин наша компания размышляла о своих действиях.
Ганс сказал:
– Да, я знаю, что мы должны узнать правду и все такое, но, если меня каждый раз будет похищать гигантский паук, я вряд ли смогу это выдержать.
Никита пытался успокоить Ганса:
– Ганс, тебя никто не будет похищать, поверь мне.
Гансу в это слабо верилось, но все же он сказал:
– Ладно, ты меня сразу успокоил, Никита.
Анджела сказала:
– Никита, но ты ведь слышал, что говорила Тия, – и, рассматривая книгу, добавила. – Если от Стрыги действительно осталась скверна, то наш городок долго не протянет, если каждый час в него будут наведывается монстры.
Тия добавила:
– И думаю, вы все уже представили, какой была Арахна, из моего рассказа.
Никита чувствовал себя, как будто бы из-под него выбили стул:
– То есть вы предлагаете все бросить, несмотря на то, что всех нас мучают эти вопросы? – и Никита начал ходить около стола, протирая глаза от усталости и недовольства. Стул у него уже украли. – Нам неспроста снятся сны о том, что произошло месяц назад, и, думаю, я знаю причину. Мы пытаемся найти разумное объяснение тому, что там произошло, но мы не можем, потому что разумного объяснения нет и его никогда не будет, и нас это мучает, не так ли? – Никита посмотрел на всех пронизывающим взглядом.
Анджела, Тия и Ганс чувствовали себя так, словно из них выкачивают весь воздух. И лишь Мерлин сохраняла здравое мышление.
