My Darkest days - страница 13

– Ну, вообще-то, по-хорошему, я должен заявить в полицию на его счёт. Все-таки наркоша, может опасен для жизни окружающих и тому подобное.

– Но?

– Но, вообще то, чхал я на таких отбросов с высокой колокольни. Естественный отбор в действии. Если он тупой, чтобы принимать синтетику, не имея искусственных внутренностей, то скатертью дорога на тот свет. А насчет окружающих, так тоже сами виноваты, что общаются с таким отродьем.

– Вы же понимаете, что раз я у него в контактах, значит, я с ним, так или иначе общаюсь.

– А это, вообще-то, принимайте, как хотите. На свой счёт или нет, – и достал из папки с "историей болезни" тонкую флягу, открыл и выпил. – Мне геморрой и бюрократия не нужны. Берите за шкирку и топайте.

– Может, вы и правы. Лучше быть убитым им, чем стать таким как вы, да, док?

– ЧТО?! Вон! На хуй, оба! И манатки его забери.

Врач рявкнул, брызжа слюной. Кажется, он пил портвейн. Ничего особенного. Дешевое пойло, дешевых людей.

Вещи валялись разбросанные на полу, пришлось наклониться, чтобы их взять и иметь риск получить по хребту, за провокацию врача, которой, впрочем, не случилось. Врач был прилично пьян и мог рухнуть в любой момент, вот и не стал рисковать бить в спину. Затем Томми, взял друга на руки. Никаких катетеров, шлангов и труб к телу прикреплено не было, что позволило быстро "сделать ноги".

***

Он медленно начал открывать глаза. Во рту словно кошки нагадили, в горле сухой ком. Руки, ноги дрожат. Голова болит. Глаза режет. Весь этот, и не только, перечень вещей тяготил бренное тело Акселя. Повезло, что над головой не было никаких ламп и светильников. В комнате в целом был полумрак. Томми понимал состояние друга и прекрасно знал, как важно избавиться от раздражающих внешних факторов, после такой попойки. Аксель же не пытался встать, но пробовал что-то сказать, хотя ничего не получалось. Рот слушаться не хотел вовсе.

– Погоди, дам воды. Сейчас.

Том, словно супергерой, тянул живительную влагу другу. Соломинка утопающему, рыба голодающему. Акс было попытался рукой дотянуться, но рука тоже не стала делать дело и лежала мертвым грузом на кровати.

– Да погоди. Лежи просто, хорошо? Лучше бы не просыпался…

Томми, приподнял голову друга и дал воде дотронуться до губ. Попить все же не получилось, отходняк от всего принятого был жесточайший, а печень, наверное, больше всех хотела сейчас умереть.

Минут через двадцать горло было промочено и можно было говорить. Но Аксель не знал что. Было ужасно стыдно перед другом. Было ужасно стыдно перед Карен. Перед первым, за то, что пропал, перед второй за то, что делал.

– Нам надо поговорить, – первым нарушил тишину Томми.

Ох, Аксель ненавидел эту фразу с самого детства. Её, наверное, все ненавидят, но тут прямо было лютое отторжение.

– М?

– Я не знаю, где ты пропадал. Я не знаю, что ты делал, и что с тобой делали. Я побоялся везти тебя к себе, поэтому мы в мотеле за городом. Еще страшнее мне было от того, что тут на «ресепшене», – Томми взял слово в кавычки, – Никто даже слова не спросил, почему я с телом на плече. Отвратительное место. Отвратительно, что мне пришлось ехать за тобой по первому же звонку врачей. Ты мне отвратителен. Мудак. Я, так понимаю, ты ошивался с той сектой и тем фанатиком, который тебя встретил в день, когда ты сбежал? – Томми выпускал пар как мог.

– Прости, – Аксель замолчал на минуту. Говорить было сложно, вспоминать еще сложнее. Голова была абсолютно против. – Нет, я вообще забыл про него. Я просто ушел. В отрыв? В разнос? Позвонил Арни и тот достал всё, как тогда. Помнишь, Арни?