My Darkest days - страница 17

– Все еще не понимаю, но думаю, да.

– Умерла, верно. Но вот у тебя беда. Бога нет, душа страдает. Что делать?

– Не знаю. Могу поискать в интернете, что пишут психологи.

– А ты разве не читал? Перед тем как уйти в загул.

– Какой загул?

– Прекрати. Я прекрасно знаком со следами от уколов на шее, что ты не смог спрятать. Разбиты руки, лицо. В начале сам признался, что на препаратах. Явно не валерьянка.

– Ну, тогда да, читал.

– Помогло?

– Нет, не особо.

– Понимаю. Но я тебя огорчу, это помогает. Просто, одного того, что пишут – мало. Есть секретный ингредиент. И вот о нем забывают.

– Какой же?

– Разделить свою боль.

– Я не думаю, что кибернетика или биология дошли до такого.

– Нет, разделить ее с человеком. Людьми, – и Вито ткнул пальцем почти в каждого сидящего в кафе.

– Ничего не понимаю. У меня есть друзья, друг. Я могу им выговориться. Да я это и делал.

– Замечательно! Но нужен не друг, а человек переживший такую же боль. Переживший, сука, на себе… – стукнул Вито кулаком по столу. – Прости, просто для меня это всегда очень эмоционально. Именно такой человек сможет выслушать на самом деле. И сказать то, что не скажет никто другой. Никакой психолог, ни какой ИИ.

– И вы, тот человек, что может правильно выслушать?

– Сомневаешься? Зря. Ничего, кстати, что я на «ты»? Нет? Славно. Так вот, не ты первый, не ты последний сомневающийся. И отвечая на вопрос: нет, не я. Или даже «не только я». Нас много. Только в этом городе живет несколько десятков миллионов человек. И многие теряют веру. В себя, в окружающих. Этот мир целиком создан корпорациями. Ты либо рабочий винтик, либо ты издох и тебя меняют. А что будет с тобой дальше – плевать. А мне нет. Мне не плевать. Я ищу таких людей и пытаюсь дать им новую веру. Во что угодно, но, чтобы она дала им сил.

– И вы главный среди этих людей?

– В каком-то плане да. Разумеется, пока что я не могу транслировать свою помощь, – осекся пастырь, – на всех тех бедолаг, что в ней нуждаются. Но тех, кого я нашел, их я беру под опеку.

– То есть, иными словами, у вас секта?

– Брр. Ужасное слово. Я называю нас общиной. У нас общие мысли и общие цели. Поэтому мне кажется это слово логичным. Мы обитаем не в подворотне или канаве, а в крупном и чистом особняке. В черте, но на окраине города. Я бы назвал это даже дворцом. Куча комнат, спален, несколько этажей. Сейчас там проживает порядка двадцати человек, но и это только живущих там. Кому негде жить или кто не хочет быть один. Есть много друзей и вне этого дома. Там, в особняке, у нас есть свой повар. Кто-то убирает комнаты и территорию близ дома. Каждому находится дело вне зависимости от пола, цвета кожи, мировоззрения или строения организма. Мы всем рады.

– Строения организма?

– Речь о модификациях. Сам же понимаешь, что есть настоящие культы генных модификаций, которые повёрнуты на том, что это единственно верный вариант совершенства организма. Вон, даже годовщину праздника недавно отмечали. Но есть другие, кто считает, что только железо и протезы могут и должны быть частью тела. Мы в стороне от этих распрей. Все имеет право быть.

– Это все замечательно, но к чему ваша… Ваша община?

– Для людей с общей целью, говорю же. Да даже не только целью, но и прошлым. А может настоящим. Нет, оно, конечно, у каждого свое и разное, но одинаково сложное и неприятное. Если ты понимаешь, о чем я.

Акс припустил глаза. Так можно было описать и его прошлое. Как минимум так. Сейчас бы выпить…