Наказав подручным следить за ним в четыре глаза, ночью Матрена Даниловна ускользнула просить совета у Евсея Карповича.
Евсей Карпович был делом занят – расхаживал по клавиатуре включенного компьютера, да не просто так, а со смыслом: где притопнет просто так, а где – дважды.
– Тише, Матрена, – прошептал. – Мой-то совсем отрубился…
Дениска спал, свернувшись калачиком, на диване.
– Ты бы одеяльце-то ему подоткнул, – укорила Матренушка.
– Не малое дитя, не простудится. Я вот ему работу правлю. У него семинар на носу…
– И что же?
– А то! Слово «крименальный» через «е» вон настучал. И слово «привентивные» – видишь?
– И что?
– А надо – «превентивные».
Евсей Карпович топнул посередке клавиатуры.
– Ловко это у тебя выходит. А скажи, Евсеюшка, ты знаешь, кто такая Халява?
– Халява… – домовой призадумался. – А слыхал. Ее на зачетку приманивают. К моему гости приходили, рассказывали.
– Как это – на зачетку? И нельзя ли ее на ту зачетку обратно выманить?
– Куда это – обратно?
– Из дому то есть…
– Темнишь ты что-то, – строго сказал Евсей Карпович. – Ну-ка, говори толком.
– Халява у нас завелась! – воскликнула Матренушка. – Житья от нее никому не стало!
И разревелась в три ручья.
– Вот не было печали, – пробурчал домовой.
Матренушка рыдала прямо на столе, присев на коробку для дискет, и он устроился рядом, приобнял, по плечику хлопал и глупые ласковые слова на ушко шептал – те самые, успокоительные. Наконец она хлюплула носом в последний раз. Но, по бабьей своей хитрости, высвобождаться из объятий не стала, а даже еще теснее прижалась.
– Ну так вот, откуда эта Халява берется на самом деле – не знаю, не скажу. А, говорят, ее можно вымолить. Уродится, скажем, такой бездельник, что хоть его за деньги показывай. И велят тому бездельнику родители учиться в институте. А ему учеба хуже каторги. Вот он весь семестр бездельничает…
Слово «семестр» Матренушка знала – все-таки Анечка тоже была студенткой. Поэтому сказала «ага», но как сказала! С восхищением перед тем, какой у нее Евсей Карпович образованный.
– Бездельничает, а сессия возьми да и начнись. И вот экзамен сдавать, а у него в дурной башке и конь не валялся. Значит, ночью, как часы бьют, нужно руку с раскрытой зачеткой за окно выставить и трижды взмолиться: Халява, ловись, Халява, ловись, Халява, ловись! Бывает, что и ловится.
– Еще как бывает!..
И Матрена Даниловна рассказала Евсею Карповичу, какое дома стряслось несчастье.
– Дармоед, стало быть, – подытожил домовой. – Ну, как я понимаю, главная во всей этой истории – Анечка. Нужно так сделать, чтобы она того дармоеда выгнала. Если не она – так больше некому, только она вправе. А вмеате с ним и Халява уберется.
– Да как же, Евсеюшка?… Они и пожениться сговорились!..
Должно быть, слишком громко восклицала Матренушка – Дениска пошевелился. Домовые тут же, присев на корточки, спрятались за дискетной коробкой.
– Нишкни ты… – прошипел Евсей Карпович. – Разбудишь мне парня, а ему с утра на дежурство заступать. Работа да учеба, работа да учеба – и выспаться-то ему толком некогда.
– Да, этот – не дармоед…
И Матренушка внимательно посмотрела на светлые Денискины волосы, на пряменький, чуть вздернутый нос, на упрямый подбородок. Вот только глаз было не разглядеть – потому как закрыты. Но ей и профиля вполне хватило…
* * *
Как и следовало ожидать, избалованная Анечка поселила Алексея в своей комнате. А Халява целыми днями тем и занималась, что нашептывала хозяевам, какое ценное приобретение этот самый Алешенька.
