То, что в памяти отпечатался именно последний вариант иконы, серьезно осложняло дело. Меня подмывало взять фломастер и пририсовать каждой даме усы и бороду, но такое художество нанесло бы серьезный удар по семейному бюджету. Пришлось напрячься. В итоге я остановился на трех Богородицах, однако уверенности в том, что мне удалось сделать правильный выбор, не было.
– Пожалуй, возьму эту, – наконец, сказал я и ткнул пальцем в одну из икон.
– Хорошо, – кивнула старуха, – тысяча рублей.
– Сколько?
– Тысяча, – повторила она.
– А эта? – я указал на самую неказистую, на мой взгляд, икону. На ней Богородица вышла какой-то сутулой и почти не походила на женщину.
– Две с половиной, – с недовольным видом ответила продавщица.
Логика человека, придумывающего цены религиозным товарам, просто обескураживала, но выхода не было. Я достал последнюю тысячу и положил ее возле калькулятора.
– Пакет в подарок, – сказала старуха и вновь вытащила колоду гадальных карт.
Выходя из церковной лавки, я услышал:
– Не спасет тебя Богородица, милый. Сатана выехал за тобой.
Мне захотелось вернуться и уточнить, едет ли Сатана за мной на том самом коне, что был изображен на карте, или он использует для своих перемещений какой-то другой вид транспорта, но время поджимало.
***
Первым делом, вернувшись домой, я поставил икону на шкаф, после чего проверил квартиру на предмет появления новых рисунков. К счастью моя короткая педагогическая беседа удержала пацана от повторения ошибки.
Я лег на кровать и стал ждать. Мне представилось, что как только жена перешагнет порог, то сразу заявит нечто вроде «Я знаю, что ты сделал!», но ничего такого не случилось, вечер вышел довольно обыденным: мы сыграли партию в сёги и доклеили модель мусоровоза. Казалось, что обман уже не будет раскрыт, но когда я вышел из ванной, мне в живот ткнули иконой.
– Что это? – спросила жена.
– Икона, – виновато пробурчал я.
– Я вижу, но это не наша.
Отпираться было бессмысленно. Пришлось рассказать правду. Особенно красочно я постарался описать ужасные фиолетовые усы и бороду.
– Верни нашу икону, – заплакала супруга.
– Это икона ничуть не хуже той, – улыбнулся я и приобнял жену за талию, – видела бы ты, какую дешевую уродину мне предлагали купить. Но ты же знаешь, я не люблю жадничать, поэтому выбрал ту, что получше.
– Ты выкинул двенадцать тысяч, – процедила она.
– Что? Какие двенадцать тысяч? Нет. Всего тысячу.
– В иконе были деньги, – продолжила выть жена, – я откладывала их на Ейск.
Известие о том, что я собственными руками отправил двенадцать тысяч на помойку, заставило меня присесть.
– Но я не видел никаких денег!
– Они были спрятаны за картинкой, – промычала супруга и стала вытирать рукой сопли.
Смешанные чувства посетили меня в этот момент. Во-первых, было жаль потраченную тысячу, во-вторых, хотелось отвесить сопляку еще один подзатыльник и заодно дать поджопник брату, в-третьих, я убедился, что религиозность жены была сильно мною преувеличена, а стало быть, теперь в адрес попов можно отпускать различные шутки.
– Сейчас, – я погладил жену по голове, быстро надел шлепки и выбежал на улицу. Трактор с прицепом приедет только утром, а значит, икона должна быть на месте.
Мусорные контейнеры оказались переполнены, часть пакетов, а также плюшевый слон, залитый белой краской, лежали рядом. Я принялся откидывать все это в сторону, но как ни старался, отыскать разрисованную фломастером Божью матерь мне не удалось.
