Мы играли в жизнь - страница 6

Он смотрел на поселение и чувствовал, как сердце сжимается от боли. Люди, работавшие в поле, выглядели изможденными и подавленными. Они сгибались под тяжестью труда, и их движения были механическими и бессмысленными. Он увидел, как женщины таскают тяжелые корзины с камнями, их лица были полны страдания, а дети работали рядом с ними, словно старые и измученные рабы. Они работали без передышки, словно забыв о том, что такое отдых. Он видел, как мужчины тащат на спинах бревна, и их спины были согнуты, и их лица были полны отчаяния. Они работали, не говоря ни слова, не выражая никаких эмоций, словно призраки, проклятые вечным трудом.

Поселение, окруженное дикой природой, напоминало скорее темницу, чем место, где живут люди. Оно напоминало ему о старых книгах про угнетённые народы, о проклятиях и страданиях, но он никогда не думал, что может увидеть это вживую.

– Это не всегда было так, – тихо произнесла девушка, заметив его угнетенный взгляд, – Этот мир был другим, до того, как он пришел.

Она посмотрела на него с печалью и состраданием.

– Это все из-за него. Злодей, о котором я говорила. Он поработил мой мир, мою игру. Он подчинил себе волю многих, превратил их в марионеток, которые исполняют его волю, не ведая того, что делают.

Она говорила с горечью и гневом, словно каждое слово было отравлено болью.

– Не все в этом мире осознают себя, – продолжила она, – многие живут, как NPC в игре, запрограммированные на определенные действия, не понимая, кто они и что с ними происходит. Они живут, словно во сне, не помня о том, какими они могли бы быть. Они просто работают, и это всё, что им остаётся.

Он посмотрел на работающих людей и с ужасом понял, что они действительно похожи на марионеток, лишенных собственной воли. Он увидел, что в их глазах нет ни искры надежды, ни толики самосознания.

– Игроков здесь совсем немного, – произнесла она, – тех, кто осознает себя, тех, кто способен видеть дальше заложенной в них программы. Тех, кто хочет бороться. И мы, – она посмотрела на него, – мы должны им помочь.

Он посмотрел на нее, чувствуя, как в его сердце нарастает решимость. Он понял, что он не просто наблюдатель в этом мире, а тот, кто призван его спасти. Он понял, что он один из тех, кто способен видеть за границы иллюзии, кто способен бороться за свободу всех тех, кто ее лишился.

– Тогда давай действовать, – проговорил он, – я готов сражаться за этот мир, я готов стать тем игроком, которым мне суждено было стать.

Она улыбнулась, и в ее глазах снова засиял свет надежды. Она была готова к борьбе, и теперь, она знала, что не одна.

Они вошли в таверну, и их тут же обдало волной густого табачного дыма, прокисшего эля и приглушенных голосов, которые, казалось, тонут в тяжелой атмосфере этого места. Тусклый свет от масляных ламп еле пробивался сквозь плотный туман, окутавший зал, и, казалось, даже музыка здесь была лишь бледной тенью былого веселья. Сидевшие за грубыми деревянными столами люди, были измождены и печальны, они бросали мимолетные взгляды на вошедших, но тут же отворачивались, словно не видя смысла в приветствиях.

Но один человек, похоже, пытался противостоять всеобщей апатии. Это был бард, стоящий на небольшой сцене в углу. Он как раз закончил свою песню, и последняя нота, словно угасающая свеча, растворилась в воздухе. Его голос был хрипловатым, но в нем чувствовалась какая-то неукротимая сила, он пел о печали и надежде, о любви и утратах, и даже в этом темном месте, его пение, хоть на мгновение, заставляло людей вспоминать о чем-то светлом.