Присутствие ката его стесняло. Человек он вроде порядочный (взял да помог Хрипунову, причём забесплатно), но всё ж незнакомый.
Сели за один стол, заказали выпить, и закусить. Брали что попроще да подешевле. Денег с собой у Хрипунова было самую малость.
Иван сразу сказал, что хмельного в рот не возьмёт, с детства такой зарок себе дал. Федька в ответ повёл плечами:
— Смотри, паря. Нам больше достанется.
Народу в кабаке было полно — яблоку не упасть. Разный люд пришёл сюда сегодня усы и горло промочить, но больше всего было матросов: находился кабак вблизи от гавани. Тихо пить те не умели. Надирались, горланя песни, а по углам то и дело вспыхивали мелкие потасовки, которые пока что гасились твёрдыми кулаками кабатчика и двух его откормленных (кровь с молоком) подручных. Они же следили, чтобы никто не расплатившись на улицу удрать бы не смог.
Турицын и Хрипунов с удовольствием раскурили трубочки. Кат не был большим охотником до этой забавы, Иван так и вовсе не жаловал.
Подносчики расставили на столе заказанную водку и немудрённую закусь. Голодный с самого утра Елисеев оглядел блюда, сделал выбор и принялся уплетать принесённую рыбу и хлеб. Быстро наевшись, довольно погладил живот, убрал ноги под лавку.
Хорошо. И спешить некуда. Никто дома не ждёт, выволочку не обещает.
Жить можно, хоть и непривычно без папеньки с маменькой.
Прилично «клюкнувшего» Окунева потянуло на разговоры. Поискав глазами собеседника, выбор остановил на Василии. Тот сидел подбоченившись и перебирал рукой квашеную капусту в широкой миске.
— Как думаешь, ремесло моё полезное или нет?
— Полезное, — важно кивнул Турицын. — Без ката ни допросить как положено, ни наказать заслуженно. Без палача, что без рук.
— Коли так, скажи, почему ремесло моё, для обчества столь полезное, так ценится низко?
— С чего бы низко? — удивился захмелевший не меньше ката Турицын.
— А ты посуди сам. Тебе вот какое жалованье положено?
— Сорок пять рубликов в год, — икнув, сообщил Турицын. — За старание могут и больше доплатить.
— Видишь, — протянул палач, раздув ноздри. — А мне всего восемь рублей платят. Справедливо?
Василий помотал головой.
— Несправедливо, Максим. Ой, как несправедливо.
— И я так думаю. Не уважают нас, катов. Из всех канцелярий у вас жалованье самое большое. А у нас? Я раньше в Вышнем суде служил, получал там дюжину рублей в год, да еще два четверика муки и гарнец крупы в месяц и два фунта соли в год. Теперь только деньги, да и тех на четыре рублика меньше.
— Так вы бы, дядя Максим, с Ушаковым бы поговорили. Обсказали бы ему, что и как, — предложил Иван.
— Не поможет, — вздохнул палач и загрустил сильнее.
— Врёшь ты, — вмешался Хрипунов. — Платили тебе не двенадцать рублей, а десять всего. Сам рассказывал. Забыл что ли? — Он дружески толкнул ката плечом. — Хватит, дружище, тосковать. Давай лучше душу окропим.
Он снова разлил водку по граненым стаканам.
7. Глава 7
После кабака всей компаний пошли к Турицыну. Там от нечего делать (хмельного Василий дома не держал) разыграли несколько партеек в «карноффель».[4] Ивану, как новичку, в картах везло. Хорошо, играли не на деньги, иначе бы Елисеев раздел трёх партнёров догола.
У Турицына же и остались ночевать.
Утром у всех, кроме Ивана жутко болела голова, гостеприимный хозяин лечил страдальцев капустным рассолом. На службу прибыли вчетвером, слегка пошатываясь от утренних порывов ветра.
