– Ну что, командир? Нашли лопатник?
– Значит так, мужики. Кошелька у него нет. Если вы сейчас не отзовете жалобу, то я закрою его в обезьяннике…
– О, ну хоть так, братиш, – радуются два придурка.
– …на один день. И потом выпущу за неимением доказательств. Парень дал показания и готов подать встречное заявление, только уже об избиении. Свидетели у него есть, так что загремите вы неслабо. Все ясно?
– Да, командир. – Кореша переглянулись и пришли к единому мнению:
– Может, ну его на фиг? Мы согласны, командир. Вопросов к мальчишке нет.
– Всего доброго, – холодно говорит мент и заходит к нам.
– Спасибо Вам, дядя, – хором заводим мы.
– Только не дядя, а Роман Иванович.
– Хотите котлетку? – предлагает Стас.
– Не, уже дома поем. А где твой папа? Мамы тоже что-то не вижу.
– Мама на заводе по ночам работает. А папы у нас нет, – стыдливо отвечаю я, скрывая, что отец ушел к другой. Я его почти не помню, и поэтому не скучаю.
– Понятно. Если будут вопросы, скажи, пускай зайдет, – кивает Роман Иванович и забирает назад свою папку.
– Хорошо, – соглашаюсь с ним я.
– А курить бросайте, ни к чему это, – говорит участковый перед уходом, заметив на столе хабарик.
Как только Роман Иванович свалил, мы пожали друг другу руки.
– Фух, пацаны, пронесло же! – выдыхает Стас.
– Ага, класс! – резюмирует Боксер.
– По REN-TV должны показывать эротику, – предлагаю я посмотреть.
Довольные, что все кончилось, садимся на диван. Только включили ящик, как в дверь… позвонили.
– Епту, ну кто это еще? – раздражается Федя.
– Может, они вернулись? Не ходи, – бережет меня Стас.
– А вдруг еще кто? – спрашиваю я и из любопытства делаю по-своему.
Точно! Опять соседи.
– Пошли в жопу, свиньи! – кричу я, зная, что теперь они сюда не сунутся, а я не открою.
– Слы, друг. Мы тут кошелек нашли, короче… – Игорек помахал лопатником перед глазком, чтобы я увидел, и убрал его в карман.
– На балконе валялся. Выронили, когда курили, – взялся оправдываться жирдяй. Но я их уже не слушал.
Я смеялся.
13 марта – 15 марта 2017 г., 23:23, Санкт – Петербург
Летний день исчезал, оставляя после себя теплый, нагретый солнцем воздух. Этим вечером дворы молчали: не скрипели от ветра одинокие калитки, не шумела ребятня, не было слышно собачьего лая. Одни ласточки кружились над землей в тревожном танце. Над домами опасно накренилось небо, как ведро с водой, которую нужно вылить. Сумерки обмакнули облака в черничное варенье, как вату. Живое намекало, что необычная тишина обманчива.
«О, Володька едет. Наверное, в магазин», – подумал Михаил, услышав знакомый звук мопеда. Так и есть. Отчим помахал пасынку, как ни в чем не бывало.
Володька показал средний палец и унесся дальше. «Ага, вот и стой в огороде сколько влезет, а я поеду тусить», – подумал он, оставив неудачника позади. Ночь обещала быть приятной.
– Эх, ребенок! – Технарь сплюнул себе под ноги. – Ну ничего, отучишься ты у меня в ПТУ, а потом живи как хочешь, – сказал он юноше, которого и след простыл. Помятая колесами поселковая дорога укрылась одеялом из песка и пыли.
– А ты что молчишь, дура? – Подвыпивший автомеханик охрип кричать, почти потеряв голос, но жена безразлично молчала.
– Все, ты меня довела! – Супруг бросил лопату, на которую опирался локтем. Инструмент плюхнулся на грядку. Прошел в дом, включил на кухне свет. Набрал воды с умывальника в кружку. Выпил залпом. Стало полегче. Взбешенный, Михаил не мог успокоиться. Пнул табуретку. Раскрыл немытое окно, достал пачку «Петра» и решил закурить. Докурив, понял, что не договорил с женой… Положив пачку на подоконник, вышел обратно в огород.
