Моё сердце танцует в горящей комнате
Оскар
Передо мной раскинулся самый захватывающий вид, который я когда-либо видел. Серьёзно. Нечто не очень нормальное. И если не для мира, то, во всяком случае, для меня. Откинувшись на спинку широкого кресла, голой спиной чувствую его прохладную кожу и устремляю неподвижный взгляд в панорамное окно спальни. Скорее всего, я бы замёрз, но языки пламени жадно облизывают поленья в кирпичном камине, излучая приятное тепло.
Пальцами переплетаю между собой множество лент. Напоминая ели снаружи, каждая из них имеет свой оттенок зелёного. Размеренные движения действуют на меня успокаивающе. Раньше, в Бронксе, я продавал свои поделки. Теперь я плету их только для того, чтобы разобраться в собственных чувствах. Это похоже на ведение дневника. Каждый браслет говорит о чём-то, что живёт в моём сердце. Сейчас это просто созерцание природы и её целебное воздействие на меня.
Я живу в роскошном доме из дерева и стекла посреди Аспенского нагорья уже две недели. Большую часть времени провожу здесь, на дубовом паркете, глядя поверх заснеженных елей и огромных горных вершин. Иногда я беру бинокль и наблюдаю за белыми совами и сычами, которые расправляют свои большие крылья и наслаждаются спокойствием природы. В подобные моменты мне хочется стать таким же беззаботным и невесомым, как они. А потом я смеюсь, потому что это полная ерунда. Не само желание, но мысль о том, что кто-то вроде меня действительно может стать беззаботным. Ха-ха, ну да, конечно.
В открытые окна задувает холодный воздух, и мои татуированные руки покрываются гусиной кожей, ведь на улице минус. Однако я не отодвигаюсь ни на миллиметр. Мне не хватает снежного аромата, каждый раз одинакового – чистого, особенного и яркого. Чего не скажешь обо мне.
– Оскар? – зовёт Джорджия из коридора.
Она дважды стучит, прежде чем открыть дверь и просунуть голову. На Джорджии пальто свободного кроя без рукавов с бронзовыми пуговицами, а под ним – бежевые матерчатые брюки-клёш вроде тех, от которых все сходят с ума в Нью-Йорке.
Когда она улыбается, я снова восхищаюсь тем, как молодо выглядит Джорджия в свои сорок с лишним.
– Ты готов?
Вообще-то нет. На самом деле, мне бы хотелось провести здесь следующие несколько часов и ночь, а может, и завтрашний день, и все последующие, впитывая в себя аромат снега и любуясь бескрайней природой Аспена. Только вот не судьба. Я уже прогулял последнее городское собрание, и Аддингтоны оставались любезны только потому, что, по их мнению, мне сперва требовалось «привести себя в порядок и привыкнуть». Но второй раз они не одобрят.
Эти странные собрания – первое, о чём они рассказали, когда мы первым классом летели из Нью-Йорка в Аспен.
– Они проводятся каждое воскресенье вечером, Оскар. Тебе не следует их пропускать, ведь мы ни в коем случае не хотим, чтобы Уильям плохо о нас думал, – произнёс Тимоти, когда заказывал нам выпить в мини-баре. Какая ирония, что мнение старика так важно для спецагента. – В любом другом случае мне было бы всё равно, но Уильям назойлив. Он не перестанет меня доставать, пока мы снова не появимся в его старом сарае.
Джорджия кивнула и сделала глоток мартини.
– Не притворяйся, Тимоти. Ты тоже научился любить жизнь в маленьком городке. Особенно сплетни. – Она лукаво блеснула глазами. – Кроме того, на этих мероприятиях весело. Никто не хочет пропускать их. Мы узнаём самые горячие новости, а нам обязательно нужно сделать это, Оскар, иначе не сможем поддержать разговор и не поймём, что сейчас обсуждают в городе.
