- Ненавижу тебя, - из груди вырываются не звуки, а хрипы, но в ответ доносится лишь сдержанный смешок, словно я говорю полнейшую чушь.
Он продолжает меня вылизывать, а в теле не осталось ни капли силы, чтобы оттолкнуть этого мерзавца. Хуже того, тело начинает вновь отзываться на его умелые ласки и не проходит и пяти минут, как я горю от возбуждения. Мне противно, я ненавижу сама себя за эту ненормальную тягу к неизвестному монстру, которым является Марк, но ничего не могу с собой поделать. Ни поднять руку, чтобы оттолкнуть, ни язвительно послать.
Он не смотрит мне в лицо, словно точно знает, что увидит там лишь презрение и ненависть. Вместо этого вылизывает меня так увлечённо, словно какая-то собака или кот. Ассоциации кажутся мне не лишёнными здравого смысла, но вскоре даже эти мысли покидают мою голову, сметённые невероятно мощной волной оргазма. Все предыдущие не идут с ним ни в какое сравнение. Меня трясёт, выгибает и едва не разрывает от невыносимо ярких ощущений. На грани боли, на грани безумия. Мне так хорошо, что даже плохо, и я кричу, окончательно срывая голос.
Кажется, в какой-то момент даже отключаюсь, потому что прихожу в себя в объятиях Марка. Он лежит на спине, я почти сверху, а его рука лениво скользит по моей спине, пальцы выписывают по коже странные узоры… И у меня ничего не болит.
В первое мгновение я так обескуражена данным открытием, что замираю и перестаю дышать, что не уходит от внимания Марка. Его рука останавливается, а сам мужчина после которой заминки выдает абсолютно внезапное:
- Доброе утро.
Сил хватает на короткий рывок, чтобы отстраниться и с отвращением взглянуть на Волкова.
- Издеваеш-шься?
- Это было необходимо.
Я понимаю, он говорит об укусе и от его спокойного тона на душе ещё гаже. Не знаю, что он затеял, да и не желаю знать. Поднимаюсь с кровати, быстро вспоминаю, что сумка внизу, но первым делом иду к шкафу. Даже моей самоуверенности не хватит на то, чтобы выйти на улицу голой. Но в его рубашке… Почему бы и нет?
Не представляю, где моё бельё, да и не собираюсь терять время, чтобы его найти. Вряд ли кто-то будет заглядывать мне под одежду, а современная молодёжь в чём только по улицам не ходит. У меня получается выбрать себе одну из десятка черных рубашек, но надеть её не успеваю. Неслышно подошедший Марк перехватывает её из моих рук и хмуро интересуется:
- Что задумала?
Без сожалений отпускаю вещь и беру другую. Мне не о чем с ним разговаривать. Надеваю, иду к лестнице…
- Алина! – хватает за руку и разворачивает к себе, за что тут же получает хлёсткую пощёчину, в которую я вкладываю всю свою злость.
Давно пора! Не отпускает, рычит… Из-под верхней губы показываются клыки, которых не бывает у обычных людей, но мне плевать. Хуже уже не будет. Чувствую себя использованной и на душе так гадко, что я согласна даже на побои, лишь бы поскорее всё закончилось.
- Волков, да загрызи ты меня уже, достал! Ненавижу тебя! – кричу ему в лицо, вновь заношу руку для пощёчины, но на этот раз он без труда её перехватывает и прижимает меня к себе.
Его абсолютно не беспокоит собственная нагота и то, что я вырываюсь, пытаясь получить свободу.
- Успокойся! – Снова рычит, ловко подставляя бедро, когда я пускаю в ход колени. – Алина, хватит! Успокойся, бешенная, я всё объясню!
- Да плевать мне на твои объяснения! Отпусти и забудь обо мне!
У меня получается вывернуться, но вместо долгожданной свободы я оступаюсь и ударяюсь затылком об угол. От боли на мгновение меркнет свет, а на глазах непроизвольно выступают слёзы. Я слышу, как затейливо чертыхается Марк, чувствую на себе его руки, но это вновь придаёт сил, и я начинаю вырываться с утроенной силой. Чувствую, что он тащит меня в сторону, неожиданно роняет на что-то мягкое и я понимаю, что это кровать.
