— Что-то уже задумала, красотка моя? — радостно осклабился Борис.
— Да хватит уже меня лапать, Боря. Скажу Маринке, что ты решил ей изменить. Хрен свой уйми, пока я тебе его не укоротила.
Он одёрнул от меня руки и закрыл ими свой пах.
— Прости, не знаю, что на меня нашло. У тебя действительно классное тело. Садись в кресло, поговорим, — смущённо пискнул приятель.
Я плюхнулась в кожаное кресло, а он осторожно сел в такое же.
— Как я уже говорила никакого носатого. Второе условие — я не проститутка. Кто бы, что не говорил, какие бы деньги ни предложил, ты отказываешь. Трахаться с клиентками твоего клуба я не намерена. Понимаю, ты тут что-то типа подпольного борделя организовал, но ещё раз, Боря, я не проститутка. Закажу одежду сама, которую нужно, твоя задача оплатить. Согласен на мои условия, тогда подписываем договор, — строго произнесла я.
— Маш, солнце моё, если твой первый танец привлечёт клиентов, то я выгоню носатого и буду платить тебе его зарплату за постановку номеров, — счастливо улыбнулся он, — Я скажу посетителям, что у тебя муж ревнивый как чёрт.
Ударили по рукам, подписали бумаги, и я сказала, чтобы он завтра в девять был в клубе, будем решать вопрос с одеждой и многим другим. Попрощалась и поехала домой, но в свою квартиру не зашла, направилась мылить задницу своему другу.
— На работу устроилась, — сказала я с порога.
— Кем взяли? — поинтересовалась Вика.
— Стриптиз буду танцевать, — хохотнула я.
— Хорош прикалываться, Маш, — махнул рукой Сергей.
Хах, он действительно ничего не знал, мыло в сторону, жалко, друг всё же.
— Никаких шуток, это ты отчасти подсудобил. Растрындел, что я четыре года танцами занималась, видео со своей последней днюхи показывал. Боря сказал, что если не соглашусь танцевать, он меня может только мойщиком толчков взять.
— Так вот зачем он этим интересовался, говорил, что слышал об этом от кого-то. Маринка сказала, она тоже в курсе. Блин, Маш, ну прости, а?
— Простила уже, но не за просто так. Кормите меня, жрать хочу, — показала улыбку до ушей и пошла на кухню.
***
Мои ладони скользят вниз по телу, они намазаны специальным составом и оставляют золотую дорожку. Я извиваюсь как змея, потом прогибаюсь назад, касаясь пола пальцами. Звучит протяжная завораживающая музыка. Стону в голос и поднимаюсь, взмахивая руками, начинаю кружиться, потом ласкаю себя там, где могу достать. Медленно, чувственно, нежно.
Мои действия завораживают, притягивают к себе, кажется, будто люди в зале даже дышать бояться. Делаю несколько па, чтобы перейти в положение на коленях. Ложусь спиной на пол, потом снова начинаю извиваться. Круг, на котором я лежу медленно крутится, а я скольжу руками по своему горлу. Снова протяжный стон, и руки уходят ниже, ласкают соски, я прогибаюсь в спине.
Из горла вырывается крик, словно я подбитая охотником птица. И снова руки скользят по телу, ниже, ещё ниже. Они достигают крошечных трусиков, и я снова кричу раненой птицей.
Когда закончила номер, пошла сразу в душ, чтобы смыть с себя золотую краску. Да, работаю в клубе. Первое время завлекала на сцену мужчин. Кружилась вокруг них, делала разные вещи, призванные соблазнить. Через пару дней поняла, что трясти телесами, раздеваясь под монотонную музыку, это не моё.
Со мной работали ещё пару девушек, мы исполняли свои номера, в так называемые мужские дни. Я отчаялась, подумала, что это не мечта моей жизни. Пусть мне и суют в трусы достаточно денег, но проходя по залу, в клочке материи, прикрывающей совсем немного, чувствуешь себя попрошайкой.
