Мы – скаковые лошади азарта… - страница 5



Но что-то такое он знает заранее,
Что дарит надежду и силы дает.

«Нам Эйнштейн все объяснил толково…»

Нам Эйнштейн все объяснил толково,
Что не абсолютен результат.
И порою вежливое слово
Много хуже, чем привычный мат.

«Лишь рядом со смертью…»

Лишь рядом со смертью
Вдруг сердце пронзит
Забытое чувство вины
Перед теми,
С кем делишь привычно
Судьбу или быт.
К кому привыкаешь,
Как к собственной тени.

«Чтоб не было богатых никогда…»

Чтоб не было богатых никогда,
Мы свергли их
Под гром оркестров медных.
Кого свергать, чтобы не стало бедных,
Пока нас всех не свергнула нужда?

«Мне приснился Президент…»

Мне приснился Президент.
Мы сидели рядом.
Я использовал момент —
Попросил награду.
Как-никак, а юбилей.
Столько лет скопилось.
Президент сказал:
«О’кей… Окажу вам милость…»
И добавив: «Будет так…»,
Мило улыбнулся.
Ну, а я, такой дурак,
Взял да и проснулся.

«Мы с легкостью нежданной иногда…»

Мы с легкостью нежданной иногда
Наносим вдруг обиды близким людям.
И как потом бывает труден
Путь от обиды до стыда.

«Все должно когда-нибудь кончаться…»

Все должно когда-нибудь кончаться.
Жизнь верна законам бытия.
Все быстрее мои годы мчатся,
Все прекрасней молодость твоя.
Перемножу прожитые годы
На свою любовь и на твою.
Пусть скупы лимиты у Природы,
Я тебя стихами повторю.

«Поэзия в опале…»

Поэзия в опале.
В забвенье имена…
О, как мы низко пали.
Как пала вся страна.
И что теперь мне делать
Без помыслов своих?
И вскинут флагом белым
Мой одинокий стих.

«Я истины придерживаюсь древней…»

Я истины придерживаюсь древней:
Нельзя пророком быть
В родной деревне.
Тебя же первым не поймет сосед.
Чужая зависть
Все сведет на нет.

«Твоим словам доверья нет во мне…»

Твоим словам доверья нет во мне.
Твои слова в воспоминания уходят.
И только там они сейчас в цене,
Поскольку в сердце места не находят.

«У нас в России власть не любят…»

У нас в России власть не любят.
Быть может, не за что любить.
Но лишь от власти той пригубят
И все готовы ей простить.

«В память о музыке кем-то убитого леса…»

В память о музыке кем-то убитого леса,
В память о музыке, тихо уснувшей на пне, —
Я постигаю молчание старого кресла,
Чтоб эта музыка снова звучала во мне.
Я ее помню в порывах веселого ветра,
В неблагозвучных угрозах охрипшей совы.
Как музыкальна в лесу была каждая ветка.
Сколько мелодий таилось в созвучьях листвы.

«Холодная весна…»

Холодная весна —
С ветрами и дождями —
Не хочет лету уступить пути.
И, как в футболе,
Время нудно тянет,
Когда игру нельзя уже спасти.

«Ныне пишут все, кому не лень…»

Ныне пишут все, кому не лень.
Те же, у кого большие бабки,
Издают всю эту дребедень,
Чтоб покрасоваться на прилавке.
Потеснитесь, Лермонтов и Блок,
Дайте порезвиться графоманам…
Им ведь, графоманам, невдомек,
Что народ не соблазнишь обманом.

«От весенней грозы, от зеленых ветвей…»

От весенней грозы, от зеленых ветвей
Пробуждается в сердце поэзия снова.
Ты, смеясь, набрела на веселое слово,
И оно стало рифмой к улыбке твоей.

«Беру билет в один конец……»

Беру билет в один конец…
Неужто навсегда прощаюсь?
И, словно одинокий аист,
Лечу в страну, где всем п***ц.
Тель-Авив, 2001

«Должен я признаться честно…»

Должен я признаться честно,
Что, вернувшись в край родной,
Не нашел себе я места
В этой жизни сволочной.
Все посты позанимали.
Только я забыт, увы.
А над миром светят «мани»
Цвета утренней листвы.

«А мудрецы внушали мне…»

А мудрецы внушали мне:
«Пишите о таких глубинах,
Что у людей всегда в цене.
Не о цветах, не о рябинах —