Мы служили на флоте - страница 13

В нашей роте было более 120 человек. Первая задача любого командира – научить эту толпу ходить в ногу. Все гениальное обычно гениально своей простотой. Так и здесь. Личный состав строился на плацу в колонну по 6 человек. Один из старшин давал команду протянуть левую руку вперед и взять впередистоящего за ремень. При нахождении в учебном отряде голландка заправлялась в брюки под ремень. Только на корабле разрешалось не заправлять голландку в брюки, за исключением дежурной службы. После чего давалась команда «Шагом-Марш». Естественно движение начиналось с левой ноги. Тот, кто тупил или тормозил (самое распространенное слово русского языка во время моей службы) и начинал движение не стой ноги – тут же получал мощный удар носком «гада» в икроножную мышцу. Обычно после второго удара, приходилось козлом подпрыгивать вверх и воздухе делать замысловатое танцевальное движение по перестановке ног. Для закрепления навыков хождения в строю первые две недели на утренней физзарядке мы таким способом даже бегали. Это было тяжелое упражнение, так как расстояние между шеренгами было минимальное, и моряки в прямом смысле дышали друг другу в затылок. Самое парадоксальное, но это был самый эффективный способ обучения. Даже личный состав 4 взвода, целиком состоящий из представителей Кавказа и Средней Азии, и 80 процентов которого с трудом говорила на русском языке, единственное что мог – ходить строевым шагом.

После принятия присяги началась настоящая учеба. Нашим обучением занимались только офицеры. Среди преподавателей ни одного «космонавта» не было, все преподаватели были представителями офицерского корпуса, которые не один год топтали палубу боевых кораблей Военно-Морского Флота.

Лично мне учебный процесс нравился. Изучали историю флота, типы боевых кораблей, основы радиотехники, корабельный устав, радиолокационную станцию РЛС–МР123 «Вымпел», БЖ (борьба за живучесть корабля). Очень много было практических занятий. На этих занятиях я узнал, чем триод отличается от диода, что такое тестер и осциллограф. К своему стыду, последний я так освоить не смог, базовых школьных знаний по физике не хватало. Учили ходить на шлюпках, и было несколько занятий по плаванию, где учили как максимально дольше держаться на воде, благо рядом находилось подходящее для этих целей озеро.

Офицеры очень серьезно подходили к занятиям БЖ. Для проведения практических занятий был построен металлический куб, представляющий собой имитацию одного из отсеков корабля. В нём моряки учились заделывать пробоины деревянными клиньями, подводить пластырь под пробоины и ставить струбцины. Вода в пробоины подавалась под давлением, и давление подачи воды регулировалось. Хотя вода была и пресная, но она была реально холодная, и первое время при отработке навыков по борьбе за живучесть корабля вылазили мы из этого куба на свет Божий мокрыми по самые уши. И только там я осознал, что представляет собой мокрая курица.

Кроме того, с первого дня началось наше оморячивание. Оморячивание касалось всех аспектов нашей жизни. Во-первых, согласно толкования корабельного устава нашими командирами всех степеней, моряк должен в узких помещениях передвигаться бегом. По их мнению, лестничные марши ведущие в расположение казармы, как раз являются узкими помещениями. В реальности здание, где размещалась наша рота, по моему мнению, было построено ещё во времена царя-батюшки, так как ширина лестницы мало уступала лестничным маршам Таврического дворца. Наша рота, построенная в колонну по 6 человек, на одном дыхании, не нарушая строя, как взлетала вверх на третий этаж, так и спускалась вниз, и я не помню ни одного случая получения моряками серьезных травм. Это многократное в течение дня повторяющееся физическое упражнение выработало у нас, как у собаки Павлова, условный рефлекс. От которого я избавился только к годам 35, когда приобрёл соответствующую офицеру солидность в виде начинающего проявляться над брючным ремнем животика. А до этого мои ноги, ступив на первую ступеньку лестницы, не спрашивая разрешения мозга, бегом взносили мое тело на нужный этаж или опускали вниз. И я с этим ничего поделать не мог. Рефлекс есть рефлекс.