Мы служили на флоте - страница 23

1) Нужно в этой жизни иногда иметь смелость и твердо говорить: «Нет», – идя наперекор толпе, наплевав при этом на то, что при этом большинство из толпы думает о тебе.

2) Никто больше не склонит меня к распитию алкоголя, если я этого не пожелаю.

А дальше, задолго до окончания учебного отряда и распределения по флотам, я узнал, где будет проходить моя дальнейшая служба. Именно там, где три месяца холодно, а остальные девять – совсем холодно.

– Пашко! Запомни, я сделаю всё, чтобы ты остальные два с половиной года вместо пива сосал замерзшую мочу белого полярного медведя, где-нибудь на земле Франца-Иосифа или на Новой Земле.

– А ни фига себе, как далеко от Беларуси! – первым среагировал мой мозг, а я осознал, что Краснознаменный Северный флот ждет меня с распростертыми объятиями.

Но тогда я не знал, и, наверное, мозг также не знал, что, служа на Севере, кроме Новой Земли я увижу Африку, причём даже буду ножками по ней бегать и довольно продолжительное время.

Практически, как говорят большинство военнослужащих, без происшествий с моей стороны прошла остальная учеба. За исключением того, что не оправдал я своего почетного титула «Алкаш».

К концу учебы в нашей роте стал таинственным образом пропадать одеколон. Бутылочки из-под одеколона в тумбочках у многих моряков оказались пустыми. И это явление стало приобретать черты эпидемии, несмотря на героические усилия дежурной службы поймать замаскировавшегося под курсанта алкоголика. Каждый раз, когда поступал доклад о таинственном исчезновении одеколона – меня тащили к командиру роты для контрольного занюхивая. Ещё бы. У меня всегда почему-то у первого бутылочка из-под одеколона всегда была пустой, и только слабый запах говорил, что в бутылочке когда-то находилась ароматизированная специфическая жидкость, не предназначенная для внутреннего использования. Ответ на этот вопрос я нашел только к концу первого года службы, и только на корабле.

После обнюхивая, офицерский корпус роты в полном составе призывал меня к совести: признаться, что это я по ночам, втихаря, похлебываю курсантский одеколон. Меня это так достало, что однажды я не сдержался и ответил «… что я только начинающий алкаш – одеколон не мой профиль, что я предпочитаю коньяк или чистый неразбавленный медицинский спирт, ну, в крайнем случае, и только в крайнем случае – могу пригубить водочки». Подействовало. К совести больше не призывали, но контрольное «занюхивание» продолжалось до конца учебки.

Второй раз я не оправдал почетное звание «алкаш», когда семь моряков из моего отделения (и я в том числе) были отправлены на помощь подсобному хозяйству. Только в 2005 году Министр Вооруженных Сил Республики Беларусь запретил при воинских частях иметь подсобные хозяйства. А в советское время каждая воинская часть имела свое подсобное хозяйство, где держали разную живность, начиная от курей и свиней, кончая крупным рогатым скотом. Наша часть специализировалась на хрюшках, и было их не просто много, а очень много. Двое моряков, которые все три года служили при свиньях: один в должности заведующего свинофермы, второй – в должности свинячьего доктора, и гордо носили морскую форму, не видя ни разу моря, не справлялись с оравой вечно голодных животных. Им в помощь отправляли иногда целое отделение, задачей которого было трёхразовое кормление этих разнокалиберных и разномастных пяточков, а вечером необходимо было также почистить их клетки от навоза. Этому наряду разрешалось прибывать в роту после отбоя. Всё считали, что после отбоя они в поте лица чистят «авгиевы конюшни» нашего подхоза (подсобное хозяйство), или варят в самодельном котле на утро следующего дня картофель и кормовые бураки для хрюшек, так как отходов из столовой для прокорма этой оравы хрюкающих четвероногих, живых поставщиков мяса и сала к нашему столу не хватало.