– Мы все воры.
– Он другой.
– Просто более организованный, что означает лучшую отдачу – для нас. Не вижу разницы между ним и тем хромым, с которым ты якшаешься. Кроме хромоты, понятное дело.
– Джефферс ничего не берет.
– Все что-то да берут, Медж. Только кто-то незаметней, чем другие, вот и все. Кто-то вообще одним взглядом.
– На что ты намекаешь?
– Догадайся сам. Я считаю, что с Райнхартом условия чище, а доход звонче.
– Насчет него ты заблуждаешься. Рано или поздно до тебя это дойдет.
– Нет это ты поймешь, что грядут перемены, – назидательно поднял палец Гользен. – Совершенство зовет тебя, и настало время прислушаться к его голосу.
– Ты знаешь, я во всю эту чушь не верю.
– А это от тебя не зависит. Совершенство верит в тебя, взывает к тебе. Вопрос лишь в том, хочешь ли ты быть на стороне победителей.
– С каких это пор у нас появились стороны?
– Ты что, дурачишься? Как минимум, две стороны есть у всего. Ты сам знаешь: даже у отдельно взятого человека.
– Такого, как ты, может, и да. А у друзей такое не водится.
– Боже ты мой! – хмыкнул Гользен, буравя собеседника нагло-настойчивыми глазами. – Ты слишком много времени тратишь на ту хиппарку.
– Я, кажется, уже сказал: мне некогда. У тебя все?
– Думаешь слинять? Линяй, но только не очень надолго и желательно с возвратом. А то будет жаль, если ты пропустишь самое волнительное. – Поймав на себе пронзительный взгляд Меджа, Гользен осклабился. – У тебя, вероятно, еще будет шанс передумать. Но только один. Место мы за тобой сохраним. Нам нужны друзья, такие как ты – с опытом, волей, силой ума. Надеюсь, ты наконец увидишь, где и с кем твои истинные интересы.
Круто повернувшись, он двинулся восвояси.
Собеседник смотрел ему вслед. Откуда Гользену известно, что он задумал покинуть город? Только из разговора с единственным человеком, которому Медж насчет этого открылся. Странник – он к нему недавно ходил за советом. Хотя как сказать – за советом? Разговор с ним Медж завел как бы невзначай, якобы из гипотетического интереса, а потому Странник вряд ли бы проговорился.
Что ж, лишний раз свезло. Стало понятно, как далеко простирается влияние Гользена и насколько решительно он настроен. Собственно, об этом и так можно было догадаться. Вес, надо признать, нешуточный.
Но это неважно, пока.
Остановившись у церковного двора, Медж попробовал перемолвиться с Одиночкой Клайвом. Из него слова не вытянешь, и тем не менее хотелось заручиться благословением своего бывшего наставника, хотя бы между строк. От него он ушел в смешанных чувствах – но что уж теперь…
Надо двигать. И воплощать задуманное.
