С другой стороны, во всем остальном это было превосходное оружие – как и для охоты, так и для схватки с кем-то…менее неуязвимым.
–Знаешь, мне всегда была интересна одна вещь. -Итан наконец окончательно проснулся и встал с кровати, закидывая рюкзак на плечо. -А я храплю во время сна?
–Если бы ты храпел, то я бы тебя уже давно застрелила. -Доувинд недвусмысленно покрутила арбалет в руках. -Так что, пожалуйста, даже не думай начинать.
–Хо-хо, с самого утра ты балуешь меня отборнейшим черным юмором. -с легким удивлением сказал он. -Не собирался я храпеть…А вот ты, кстати, иногда это делаешь.
–Врешь. Мне никогда, за всю мою жизнь не говорили, что я храплю. -она отвернулась и закинула оружие за спину. -А теперь, значит, все внезапно изменилось?
–Ну, может от тебя скрывали правду все это время?
–…Ладно, проехали. Когда выходим? Сейчас?
–Да, пожалуй.
Не медля более ни минуты, они выдвинулись в дорогу. Ночь еще не отступила до конца, и упрямо цеплялось за небо, не желая отдавать утру ни единого куска, земля все еще была мерзлой, а трава – ломкой, покрытой инеем, но им не приходилось привыкать выходить в путь так рано. Движение буквально стало жизнью: чем быстрее они могли добраться до города и чем больше часов они могли выиграть на поиски необходимого до наступления темноты, тем было лучше. Потом наступало время зараженных…
Они прошли на юг через чащу, свернули у большого, метров в семь высоту, камня с одинокой сосной, непонятно как проросшей на его вершине, и в итоге вышли на городскую кольцевую. Отсюда открывался хоть и мрачный, но по своему захватывающий вид – вдалеке виднелись молчаливые, неподвижные высотки даунтауна и приземистые, коренастые группы домов поменьше.
Несмотря на то, что пока что все было спокойно, Айронхедж поудобнее перехватил металлическую монтировку, найденную ими пару месяцев назад, а Оливия взяла на изготовку арбалет. Города всегда выглядели обманчиво спокойными и тихими, но они оба знали, насколько в них по настоящему было опасно…Существовало множество разных нюансов и правил того, как следовало себя там вести, и несоблюдение любого из них могло привести к неминуемой гибели.
Дороги треснули и разошлись по швам – тут и там через асфальт пробивалась густая, высокая трава, кустарники и карликовые деревья. Куски металла, беспорядочно лежащие на дороге – разъеденные ржавчиной и временем машины. Вот перевернутая набок Хонда, через боковую дверь которой пробивается наверх молодое деревце, вот какой-то трак, когда-то давно врезавшийся в лежащий рядом, едва заметный из-за травы фонарный столб. Крыша машины провалилась, а на его капоте и дверях все поросло мхом – нет, нормальным, обычным лесным мхом, а не той дрянью…
Все здания теперь были молчаливые склепы с неаккуратными копнами зеленых волос – растительность росла у них и на крышах. Стены потрескавшиеся, уже давно выцветшие, кое где начинают постепенно обваливаться, окна – черные провалы, будто пустые глазницы, из которых вырвали содержимое, причем вырвали с мясом – тот кто делал это, явно рвал с остервенением…
Наконец, пара вошла в город.
Двигались они с Итаном короткими перебежками, наподобие военных. Благодаря растительности у них получалось идти практически незаметно, и неподготовленный человек невооруженным взглядом даже не понял бы, посмотрев в их сторону, что там кто-то был и довольно активно передвигался. Вдобавок к этому, они были одеты максимально закрыто, чтобы ни один участок кожи не остался обнаженным и следовательно уязвимым, а также они мазали на себя пахучую смесь из лесных трав, грязи и соли, что помогало маскироваться от обоняния зараженных.
