– Можно пойти с вами?
– Зачем это?
Иллиан смутился. Он опустил голову и продолжал пинать камни.
– Хотел тоже научиться рубить дрова.
Лютер оглядел мальчишку и покачал головой.
– Навряд ли отец одобрит.
– Отец сказал… – резко ответил Иллиан, задрав голову и взглянув на Лютера, который по сравнению с мальчиком был настоящим великаном, – он сказал, что мне пора найти себе достойное занятие. Для поселения, конечно же.
Лютер громко хмыкнул. Впрочем, было не удивительно, что Истин решил отправить своего сына заниматься полезным для поселения делом, ведь каждый здесь должен нести пользу для общества. Даже старики старались, занимаясь легким трудом, женщины стирали, готовили, пряли и шили, коптили мясо, растили детей. Этот мир жил по своим правилам, и Иллиан достиг того возраста, когда ему пора выбросить деревянный меч, с которым мальчишка порой играл, и заняться взрослым делом.
– Думаю, тебе не по силам будет рубить деревья.
Щеки мальчика покраснели. Он вновь опустил голову, но в этот раз не стал пинать камешки.
– Но ты можешь помочь мне собирать нарубленные дрова в повозку. Если хочешь, конечно же.
На самом деле Лютер не хотел, чтобы кто-то мешался ему под ногами. Но осознав, что его слова заставили мальчика смутиться и растерять весь пыл, попытался хоть как-то поддержать ребенка. Но Иллиан, похоже, все-таки расстроился. Ему только что напомнили о том, что он был слабым и бесполезным. Отчего мальчик покачал головой и молча удалился, бросая Лютера в недоумении наблюдать за тем, как Иллиан уходит. Вскоре его силуэт исчез в предрассветной дымке.
Покачав головой, Лютер продолжил путь, потащив тележку по ухабистой тропинке в лес.
Он рубил дрова до обеда. Потом, сделав небольшой перерыв и перекусив прихваченным с собой ломтем серого хлеба с остатками вяленого мяса, Лютер прошелся по расставленным силкам. На его удачу попались сразу два кролика, а значит, сегодня у Лютера будет сытный ужин. Одного кролика он, пожалуй, обменяет у Кины. Та отличная портниха, а значит, сможет подогнать для Лютера пару рубашек, расшив их так, чтобы мужчине было удобно работать. Шкуры он, наверное, тоже отдаст Кине. Пусть та из них ему шапку на зиму сошьет, а в обмен он обеспечит Кину дровами. Прикинув, как выгодно пройдет обмен, Лютер закинул кроликов в мешок и вернулся к тележке. Сложив в нее дрова, которые он успел за утро нарубить, двинулся в обратный путь.
Тележка подскакивала на кочках. Несколько раз Лютер останавливался, чтобы закинуть в тележку выпавшие дрова. Закончив путь, он вернулся в давно проснувшееся и бодрствующее поселение. Взрослые занимались делами: кто скотину кормил, кто чинил что-то у своего домика. Женщины возвращались с реки и тащили плетеные корзины с вещами. Вокруг носились дети.
Лютер улыбнулся.
Этот мир были маленьким, но сплоченным и добрым. Он видел в местных жителях лишь хорошее. И ему нравилась мысль, что теперь и он мог быть хорошим, несмотря на то, что ему пришлось пройти в прошлом. И все же, как думал Лютер, многие здешние хранили свои темные тайны, как и он.
Улыбка померкла на лице Лютера.
Он продолжил путь, волоча за собой тележку, которой было бы неплохо починить колесо. Еще час у Лютера ушел на то, чтобы совершить выгодный обмен. Он отдал дрова Истину в обмен на нужный ему плащ. С Киной удалось договориться на двух кроликов, и хоть Лютер сам был бы не прочь перекусить свежеприготовленным мясом, дичи он еще наловит, а вот к зиме стоило подготовиться загодя. В итоге Лютер ушел с десятком яиц, парой копченых рыбёх и кольцом вареной колбасы. Улов приличный, думал Лютер, входя в свое обветшалое жилище.
