Мысль Гира - страница 26

Воцарилась тишина, разгоняемая лишь редкими проклятьями старика, никак не находящего места на неудобном мешке. Час назад он дремал на своем привычном табурете, прислонившись спиной к выемке в стене, которую за годы продавил так, что влезал в нее, как литой. К утру же у него было готово вино, хлеб да мясо, а теперь лишь сырой мешок, больная спина и позор на всю деревню, да от кого? От старого пропойцы, хуже которого только вшивая собака.

Гир же прекрасно слышал все, что сказал Бурга. Он остыл, злость отступила, и он принял для себя единственно верное решение – притвориться спящим. Спорить с сумасшедшим он не хотел, а под его дудку плясать тем более. Вскоре, убаюканный все более редкими ругательствами старика, он погрузился в сон.

Утро

Сухой святодрев возвышался в центре деревни. Солнечные лучи ярко освещали серо-белое дерево без единого листа. Точнее, несколько деревьев, переплетенных воедино. Это было особенное дерево, так как минимум десяток священных деревьев завивались, точно коса. Рядом расположилась сама площадь, выложенная где-то камнем, а где-то выглядывала утоптанная земля. Грандиозное по своей сложности переплетение священных деревьев формировало полость в сердцевине, где расположился храм Ишки. Точнее, само переплетение священных деревьев и было храмом.

Храм вместе с площадью находился на небольшом возвышении и сотни пней-домов вокруг расползались в стороны, формируя дорожки, улицы и переулки, по которым в этот солнечный день сновали дети, ползли телеги, и среди которых раздавался радостный смех. Буквально каждая улица наполнилась потоком людей, в общей массе своей стягивающейся к площади, уставленной разнообразными лавками, разместившимися на крытых телегах. Гомон и смех разливались по всему Пятачку от храма Ишки в каждую из артерий деревни, наполняя их и заставляя веселиться.

– Так и плюнул!? – воскликнула Лия, остановившись и схватив Гира за обе руки, – Бурга? Этот пьяница? Быть не может!

– Ох, еще как может! – недовольно буркнул Гир, вспоминая прошедшую ночь, – Давай-ка отойдем с дороги, а то телегой сшибут!

Оба они встали в переулке, сойдя с дороги, где было непривычно людно для Пятачка этим утром.

– Давай, рассказывай уже! – нетерпеливо дергала Лия Гира за руку. – Чем все закончилось?

Гир без большого энтузиазма, но понимая, что подруга не оставит его в покое, изложил события прошлой ночи. Рассказал о пьяном Бурге, его выходках, лишь умолчал о речах пьяницы, посчитав лучшим не вдаваться в подробности. Поведал и то, как под утро пришедший стражник и лесорубы выпустили Гира и тюремщика из клетки, и то, как старик, пыхтя и краснея, рассказал им историю своего заключения, все время жалуясь на подлость пьяницы, ссылаясь на то, что если бы не та самая подлость, то он бы никогда не попал в такое постыдное положение.

Подобная новость немало позабавила лесорубов, и сплетни о Бурге поползли по всей деревне, что Гир осознавал, ловя на себе более частые, чем обычно, взгляды и усмешки. Как и любая сплетня, эта была поначалу безобидной, но вскоре вылилась в то, что пьяница и дебошир Бурга, задержанный прошлым вечером за попытку хмельной драки с лесорубами, поколотил в остроге Гира и обдурил тюремщика, после чего запер обоих в клетке и издевался над ними битый час. По сути своей все так и было, если не брать в расчет, что пьяница никого не избивал да не издевался, но болтовня обрастала новыми подробностями, переходя из уст в уста, подобно гнилому пню, обрастающему поганками после дождя.