Мысль Гира - страница 42

– За моей спиной в храме, – начал речь Врон, и его властный, но при этом спокойный голос звучал словно бы в ушах каждого присутствующего на площади, – послушницы воздают благодарности Ишке! Благодарности за то, что мы можем жить, жить в спокойствие, огражденные от беснующегося по ночам зла в лесах! Благодарность за еду, которую мы выращиваем, добываем, собираем и которой делимся поровну с каждым, кто жаждет жить и заботиться о своих близких, соседях и даже незнакомом человеке из другой деревни! Я чувствую эту благодарность, как каждый из прилетевших сюда брюхосветов, освещающих площадь, подобно солнцу! Этот малый жук, как известно, любимец Ишки, фонарь в темном лесу, освещающий ему пусть! Видя сотни брюхосветов на храме, я знаю!.. Знаю о благосклонности Ишки, который бродит и сейчас в этих дремучих лесах, оберегая и охраняя нас!

Из толпы раздались одобрительные возгласы, кто-то даже хлопал в ладоши, но делалось все это робко, с легкой опаской. Словно дети смотрели на строгого отца, не понимая до конца, согласиться с ним громким возгласом или же смиренно стоять. Врон же не намерен был давать даже намека на то, как стоит себя вести, подождав несколько мгновений, он воздел руки, и тут же вновь воцарилась тишина, казалось, даже брюхосветы стали жужжать значительно тише.

– Вопрошает ли пьяница к святости? – прогромыхал голос главы. – Вопрошает ли лентяй к милости Ишки? Вопрошает ли вор и обманщик? Конечно!.. Когда стакан сух, когда тарелка пуста, когда карман легок, тогда и звучат благодарности и просьбы! Но есть ли в них святость в тот момент? Нет ее! Нет, говорю я вам! Святость не возникает из ниоткуда, одной лишь благодарностью не вымоешь пятно с одежды! Его оттирать нужно! Песком тереть, воду лить, руками работать!.. Затем на солнце вывесить рубаху, а после надеть! А ну, замарай рубаху вновь, так снова понесешь ее на реку или в бочонок и снова тереть будешь! С каждым разом все тоньше ткань станет, а там, глядишь, и солнце сквозь волокно просвечивать станет и дыры образуются, ты их зашьешь, но надолго ли? Вскоре латки разойдутся, и волей-неволей выбросишь рубаху, будешь ею полы в доме мыть, ибо не годна она ни на что иное! Так ведь? Именно что так! А теперь на души свои взгляните! Много ли пятен на них? Многими ли поступками они загрязнены? Благодарностью выстирать, выгнать то пятно хотите? А не тонка ли ткань стала? Другой-то души уже и не будет! Сам Ишка те дыры на ней не сошьет, хоть от благодарностей губы сотри! Не в том святость, чтобы о ней трезвонить и повторять по утру иль вечеру! Не в том, говорю я вам! Не грязни рубаху понапрасну, вот мой вам посыл! Одна она у тебя, а потому береги! А если загрязнится, спросите вы? А у кого она чиста, спрошу я вас? У меня ли? Да я пальцем укажу в любого и точно в пятнышко иное попаду, а кто в меня укажет, и тот прав будет! Нет среди нас чистых, а кто громче всего кричит о святости своей, тот как свинья грязь любит! Иное пятно отряхнуть можно и идти далее, а другое во век не ототрешь! Но чище каждый стать может, и не проговариванием благодарностей, а делом! Поступком! Работай честно, обман присеки, о родных и соседях побеспокойся и помоги им, не ради чего-то взамен, а ради доброты и пользы! А благодарности Ишке произнеси, но тогда, когда время будет, когда дело приятное завершишь, пусть наградой для души твоей станет то тепло от благого поступка! А теперь гуляйте, и пусть смех наполнит всю округу, да так, что даже Потерянный бог его услышит!