Но подполковник живёт по схеме. И мои варианты ему почему-то не нравятся.
– Сука! – орёт подполковник. И убегает в гневе. За ним уходит начмед.
Через два дня на пороге лаборатории появляется тот же самый боец-повар. Вид у него бледный и замученный.
– Товарищ старший лейтенант, – жалобно блеет он и протягивает карту. – Переделайте анализ, пожалуйста. Нам завтра в лес идти.
– Признавайся, что с тобой делали, – суровею я.
Солдат отрицательно мотает головой.
– Таблетками кормили?
Солдат всхлипывает и кивает.
Понятно. Какой-то урод посоветовал подполковнику напичкать солдата антибиотиками. Мол, от антибиотиков всё живое сдохнет, и вредный доктор допустит солдата в повара. Ну, что делать? Сею солдата повторно. Наутро в чашке Петри сиротливые две колонии. Типичные для кишечной палочки. Это какими же дозами пичкали бедного повара!
Подполковник ходит гордый. Всё равно сделал по-своему. А через неделю из леса привозят двадцать бойцов с кишечной инфекцией. Нет, солдат-бедолага тут ни при чём. Просто они ему в помощники подкинули ещё двоих. А один из них – носитель.
Подполковник пытался задним числом подделать анализы. Хрен получилось. У меня лаборантка Людмила Сергеевна – сорок лет в армии. Она такие вещи за километр чуяла.
Но выговор мне всё равно объявили. Для профилактики.
Кодовые цифры
Была у нас в части так и непонятая мною традиция. Приблизительно раз или два в день на моём столе начинал трезвонить военный телефон. Такой классический, чёрный, с крутящимся диском. И грубоватый мужской голос произносил какие-то непонятные цифры. Полагалось встать по стойке смирно, представиться и бодрым серьёзным голосом повторить за голосом эти цифры. Я при этом очень старался не ржать. И лаборантка Людмила Сергеевна, как истинный ветеран ВС, бросала на меня укоризненные взгляды и грозила шваброй. В конце содержательного диалога с телефоном полагалось оглушительно рявкнуть: «Старший лейтенант медицинской службы Иванов информацию принял», – положить трубку и тут же забыть. На том конце провода успокаивались, и дальше всё было в порядке.
Я поначалу спросил у начальника СЭЛ, старшего лейтенанта Юрика, который служил в части больше меня на две недели, поэтому был «дедом»:
– Что это за цифры и для чего нужны?
Юрик оторвался от «Косынки» на гудящем рабочем компьютере и махнул рукой:
– Забей.
Ну я и забил.
А через полгода к нам в лабораторию с какой-то оказией свалилась подполковник Маша. Маша – это была отдельная история. Во-первых, у неё была очень военная фамилия – Батян. Почти батяня-комбат. Во-вторых, она была целый подполковник медслужбы. В-третьих, она была блондинка, со всеми вытекающими. То есть загар от солярия, фитнес, маникюр, тонкие сигареты, и при этом подполковник медслужбы: мать-перемать, ходите строем. Не знаю, как это сочетается.
И вот сидит эта Маша, разбирает бумажки и разговаривает с нами. Мы уже три часа проверяем отчёты. Два раза сходили за кофе (если вы понимаете, о чём я) и восемь раз покурили. Так что настроение у Маши боевое.
И тут тренькает военный телефон. Поднимаю трубку:
– Старший лейтенант Иванов. СЭЛ!
И грозный голос начинает диктовать мне таинственные цифры кода Да Винчи. А тут Маша тянет меня за рукав:
– А вот тут у тебя что?! – и наманикюренным пальчиком в какую-то строку отчёта тычет.
Я отвлекаюсь на Машу, потому что целый подполковник рядом.
Грозный голос, видимо, обиделся на моё невнимание. И заревел на всю ивановскую:
